— Не смей! Только попробуй! Стерва ты, Алька!.. Мы же вместе с тобой это придумали.

— Мало ли что… Я не придумывала, чтобы ты на меня кричала, как бешеная. И вообще, это ты придумала! Это тебе захотелось чурке пыль в глаза пустить: вот моя квартира, вот какой я стол накрыла!

— Ты же согласилась! Еще и чувырл своих привела. Жрали, пили за мой счет…

— Не за твой. За счет твоего недоумка.

— Все равно! И он не недоумок! Ты еще пойди найди себе такого мальчика… Чистого, хорошего… И зачем ты перед Арамом гадости всякие… Что я тебе сделала? Обшиваю тебя с ног до головы…

— Подумаешь! Ты живешь почти задаром. И еще мужиков сюда таскаешь. Раз уж таскаешь, так таскала бы на всех. А то только себе! Платье нацепила, прическу навертела! Вон я какая красавица, а вы все уродины, так, что ли?

— Так, так! Вы все уродины! — яростно рассмеялась Маша. — Да если бы я и сотню привела, они все мои были бы! На тебя и твоих зачух никто бы и не взглянул!

— Ну все! Ищи себе новое жилье! Хватит! — взвизгнула Александра.

— Вот именно! Хватит, обшивай тебя, папаше твоему жрачку готовь да еще терпи его щипки и приставания…

— Ничего, от тебя не убудет. Ты вон на улицах мужиков цепляешь. Чурок всяких. Да может, ты уже заразная?!

— Сама ты… У тебя небось одно место паутиной заросло за ненадобностью. Там уже пауки небось ползают!

Девицы не участвовали в разговоре, молча поглощая все, что еще стояло на столе, не забывая также подливать спиртное. Крик стоял до тех пор, пока по водопроводной трубе не постучали соседи. Враждующие стороны тут же смолкли. Словно дождались наконец сигнала, позволяющего остановить ссору без ущерба для собственного достоинства. Как говорится, боевая ничья.

Девицы, подъев остатки закусок, поднялись.

— Ладно, Аля, мы пойдем, — лениво произнесла одна из них.

— Ага, пора уже, — согласилась вторая, ковыряя в зубах. — Классно посидели! И чувак клевый был. Ну, пока, девчонки.

Они выкатились. Александра демонстративно улеглась в постель с книжкой в руке.

Глава 15

СТРАСТИ-МОРДАСТИ

Маша на кухне мыла посуду, глотая злые слезы. Ну почему все так в жизни несправедливо?! Почему она, красавица, умница, должна сносить оскорбления, жить приживалкой у злобной, уродливой дуры? Они все ей завидуют: и Надька, подруга по учебе, у которой Маша встречается с Антоном Владимировичем, и Алька. Завидуют, но просят: «Давай устроим праздник, приведи кого-нибудь, познакомь с кем-нибудь!» А кто за эти знакомства расплачивается? Она, Маша. На этих уродин у нормального мужика даже под градусом ничего не встанет. Да если бы и встало, она, Маша, отбила бы всякого. Оттого они и бесятся. Нажрутся за ее, Машин, счет (ну, положим, не за ее деньги, но, если иметь в виду конечный расчет, то да — за ее счет!), так вот, нажрутся— и пошло-поехало… А Сережку вообще с дерьмом мешают. Потому что видят: он ее, Машу, любит до самозабвения. Их-то, за-чух, никто никогда так любить не будет, ясно как божий день. Поэтому и ржали сегодня во весь голос, словно старые клячи перед забоем. Чувствовали, что он звонит, Сережа.

Конечно, он и звонил. Волновался, как она себя чувствует. Не обижает ли ее Александра? Ушли ли девицы? Милый, хороший мальчик. Любит ее без памяти. И что? И ничего. Не родись красивой, а родись счастливой. Против этой мудрости деревенской не попрешь, так получается… Ни фига! Попрешь! Буду переть, пока не получу, что хочу, думала Маша, яростно намыливая очередную тарелку.

Чего же она хотела? Денег и славы. Сначала денег… Нет, сначала славы.