Собственно, Сажин тут был уже ни к чему, но Крокодила все же передали ему с рук на руки. Никто не тронул задержанного и пальцем. Даже Ростовцев предпочел забыть свое старое обещание искалечить главаря похитителей и пристрелить его при попытке к бегству.

Кружилин сдался, Яна Ружевич осталась жива, и все вздохнули с облегчением.

Селезнев еще в самолете отдал Яне свою рубашку. Но она не надела ее — только накинула на плечи, а потом уронила, когда выходила из самолета. Так и шла, обнаженная, по летному полю, не испытывая ничего, кроме усталости.

К ней подкатила «скорая помощь», но Яна прошла мимо, словно и не заметив ее.

Молодая женщина-врач догнала певицу, но не остановила ее — просто пошла сзади, завороженно глядя на багровое клеймо в форме извивающейся змеи, что было выжжено у Яны между лопаток.

Яна шла вперед с видом человека, который видит перед собой какую-то цель и стремится во что бы то ни стало ее достичь.

А вокруг нее сжималось кольцо оцепления — милиционеры, солдаты, сотрудники ФСБ, собровцы и омоновцы, а также прочие официальные и неофициальные лица стремились подойти поближе и стекались к ней, как к какому-то центру притяжения, со всех концов аэропорта.

Снаружи пытались прорваться журналисты, но их не пускали, и из всех пишущей и снимающей братии на летном поле оказался один Седов.

Яну сжали со всех сторон, но прежде чем кольцо окончательно сомкнулось, Яна нашла свою цель.

Олег Коваль, уже без грима, прорвался в аэропорт с помощью городского прокурора, и его до сих пор никто не задержал, хотя многим хотелось побеседовать с ним по поводу смерти Горыныча, а заодно и на другие темы. Но сегодня он был герой, сыгравший не последнюю роль в захвате одного из преступников, и его никто не трогал.

Яна увидела Олега издали, чуть ли не от самолета, и все это время шла к нему.

— Олег, я живая, да? — с ноткой удивления в голосе спросила она, когда подошла к нему вплотную.

— Более чем, — ответил Коваль, обнимая ее.

— А Горыныч мертвый?

— Как камень, — подтвердил Олег.

— Как интересно!

Кто-то надел на Яну белый медицинский халат. Теперь ее пытались тянуть в разные стороны, и милиция уже вовсю ругалась со «скорой помощью» по поводу того, кому первому достанется освобожденная «звезда». Но уже протолкались сквозь толпу Селезнев, Серебров, Седов и Сажин и встали вокруг Яны спина к спине.

— Увези меня куда-нибудь, — попросила Яна, обращаясь к Ковалю.

И никто не посмел протестовать, когда Коваль, усадив Яну в машину «скорой помощи», посадил рядом с водителем Седова, и тот стал указывать дорогу к своему дому. Селезнев, Серебров и Сажин, разумеется, тоже были тут. Оксану Сажин потерял в толпе, но вскоре она нашлась, и не одна. Часть рокеров все еще оставалась на штабном холме, и теперь они все пристроились к белому «рафику» в виде почетного эскорта.

Потом в квартиру Седова пытались прорваться многие — милиция, журналисты, фанаты и просто любопытные. Но рокеры встали стеной на лестнице и не пускали никого.

Только один человек прошел беспрепятственно. Это был Уклюжий. Яна очень беспокоилась о нем, и Сажин по телефону напряг Ростовцева, тот переговорил с Короленко и прокурором города, а последний хоть и находился в опале, но все же сумел настоять на своем перед прокурором области — и во второй половине дня Уклюжего выпустили под подписку о невыезде.

Но уединиться в тесной седовской квартире было негде.

— Как, хорошо было в «темнице», — сказала по этому поводу Яна. — Огромный зал, мягкий ковер, интимный свет, ни души вокруг и тишина…

— И мертвые с косами стоят, — добавил Уклюжий.