Владимир Васильев. Рекрут
Пролог На столе коптила скверная восковая свеча. Да и стол был так себе: круглый, колченогий, с потрескавшейся и ничем не покрытой столешницей. Ни угощения на нем не стояло, ни закуски с выпивкой, ни даже колодезной воды в простецком глиняном кувшине. Впрочем, помещение, в котором находился этот стол, и не подразумевало иной мебели: низкая, более похожая на пещеру, чем на комнату, келья с единственным узким оконцем-бойницей. Будь таких оконцев три-четыре, возможно, свеча и не понадобилась бы. А так она вполне вписывалась в интерьер, если это слово было в данном случае применимо. Еще вокруг стола имелись табуреты – под стать самому столу. Вряд ли сидеть на таких – верх удобства. Но тем не менее почти все были заняты. Спиной к оконцу сидел высокий худой человек; выбор именно этого места вряд ли был случаен, поскольку на светлом фоне невозможно было рассмотреть его лицо и одежду. Скорее всего, именно он главенствовал за столом, поскольку расстояние между ним и ближайшими соседями было вдвое больше, чем у соседей между собой, отчего казалось, будто он сидит напротив всех остальных, а не рядом с ними. Кроме него, присутствовали пятеро: щуплый паренек в проволочных круглых очках и темно-синих нарукавниках, что за подобным столом выглядело вовсе не лишним. Пегие волосы его были тщательно зачесаны набок, одежда заботливо выглажена и подогнана, но все равно он выглядел неестественно в подобном облачении, как вчерашний пастушок, внезапно принятый на работу клерком в какую-нибудь мелкую окраинную контору. Сосед справа, краснощекий крупный мужчина лет сорока пяти, щеголял пышными баками и богатым коричневым костюмом в крупную клетку. На голове он носил кепи из того же материала, что и костюм. Далее расположился мужчина помоложе, крепкий, но не скажешь, что силач на вид. Просто не старый еще молодец в неброской одежде, больше похожей на пролетарскую робу или полувоенную форму, чистую и незаношенную. Четвертый, молодой человек с острыми чертами лица и длинным носом, мог похвастаться пушистой, вьющейся колечками шевелюрой. Если бы он внезапно поседел, он живо напомнил бы одуванчик, но шевелюра его была черная как смоль. В остальном, в том числе и в плане одеяния, он походил на клерка-пастушка, только очков и нарукавников не носил. Очки, скорее всего, зря – молодой человек то и дело близоруко щурился. И пятый, атлетично сложенный мужчина в самом расцвете сил, кажущийся на фоне остальных просто громилой; то, что он пренебрег рубашкой или курткой, только усиливало впечатление. Этот был огненно-рыж, носил короткую стрижку ежиком и возвышался на правом фланге, как скала над бухтой. За столом совещались. – Операция многоступенчатая и сложная, – говорил предводитель сухо и напористо. – Важна каждая деталь, каждый штрих, и ни на одном этапе не должно возникнуть заминок или проблем. Это как спуск по крутой лестнице: вовремя не ступишь на очередную ступеньку – покатишься вниз кубарем и свернешь шею. Поэтому каждый должен вылизать свою часть программы до блеска и с таким же блеском воплотить ее в жизнь в означенный час. Не раньше, не позже, мы не на скачках. Точно в срок и без сюрпризов. Ты нашел подходящего исполнителя? Последние слова предназначались молодцу в робе. – Еще нет, но найду, как только велите начинать. В Маранге нетрудно подобрать подходящего человека. Наметки и мысли у меня есть, осталось выбрать из полудюжины кандидатов. – Хорошо. Грими, как в Тала-Мазу? – Заканчиваем, Прим! Помещения в «Черепахе» уже почти готовы, – заговорил господин с бакенбардами. – С кланами и гильдией я практически договорился, осталось унять шантрапу и предупредить всех независимых торговцев. Да и вообще наша часть операции фактически последняя, куда нам торопиться? – В прошлый раз ты говорил точно так же! – неодобрительно заметил предводитель. |
