Спустя несколько часов и занятий Рома ждал ее у выхода. Ева сорвалась с места, как только прозвенел звонок. После душного кабинета было здорово выйти на улицу.

   — Я прикупил кое-что в столовой, — он похлопал по рюкзаку. — Что за пикник без жареных сосисок?

      Они быстро добрались до секретного места у реки. Кроме них никто не знал о проходе между двумя сросшимися дубами. Стоило нырнуть под их ветви, и мир с его горестями и радостями отступил на задний план.

   Рома развел костер, пока Ева кидала гальку в воду, сидя на нижней ветке дуба – импровизированной скамье.

   — Я приготовил тебе подарок, — он достал из рюкзака коробочку.

    Ева улыбнулась. Видимо, это традиция – дарить украшения на шестнадцатилетие. В коробке лежала симпатичная подвеска-брелок для мобильного телефона в форме готовой к прыжку кошки.

   — Очень мило. Спасибо.

   — Надеюсь, тебе нравится, — Рома нацепил сосиску на палку и отправил ее в огонь — Ты какая-то мрачная в последнее время. Хотел тебя порадовать.

   — Я ненавижу праздновать день рождения.

   — Откуда ты это знаешь? Ты ни разу не устраивала вечеринку.

   Ева подумывала бросить гальку в парня, но смилостивилась. В конце концов, он прав. В ее семье не принято отмечать праздники. В серой массе будней они ничем не выделялись.

   — Какие планы на лето? — спросил Рома.

     — Забиться под кровать и сдохнуть.

   — Я устраиваюсь в лагерь вожатым, — сказал он. — Поедешь со мной?

    Куда приятнее провести лето, присматривая за оголтелой малышней, чем следить за матерью-алкоголичкой. Ева согласилась, не подозревая, что пока она сидит под защитой дубов и болтает с Ромкой, ее привычная жизнь рушится, как город во время десятибалльного землетрясения.

Глава 2. Время разбрасывать камни, и время собирать камни

   В сводчатом коридоре эхо шагов разносилось на десятки метров. Размеренная походка напоминала метроном, отсчитывающий тактовые доли. В полутьме невозможно было разглядеть лицо мужчины, лишь плотно сжатые губы выделялись подобно белесому шраму.

   Мужчина приблизился к украшенной витой ковкой двери с виду неимоверно тяжелой. Казалось, чтобы сдвинуть ее с места, понадобится таран. Но ему хватило легкого прикосновения, и дверь распахнулась.

       В комнате он встретился взглядом с юношей в сером балахоне. Последний не отреагировал на посетителя. Замерев у стены, он походил на античную статую: искусно выполненную, но бездушную. В кресле перед юношей восседал старик. Голова его склонилась, упираясь подбородком в грудь. Он дремал.

   — Сир? — шепотом позвал мужчина, одновременно страшась и желая потревожить своего господина.

   Старик дернулся, но позы не поменял. Его глаза по-прежнему были закрыты, но скрипучий голос, когда он заговорил, был полон ликования:

   — Пришло время. Сегодня ей исполнилось шестнадцать.

   — Не считая мелочей, сир, все готово.

   — Мелочей? — старик оторвал подбородок от груди и поднял дрожащую руку. — Встреча должна пройти идеально. Она бесценна!

   — Я все учел. Осечки не будет. С матерью я лично разберусь.

   — Нет, — возразил старик.