Завороженные странной картиной, Иван и Тая простояли полчаса, разглядывая котловину с золотым светящимся туманом, стены здания, уходящие вверх на громадную высоту и в стороны по кругу, с рядами окон и похожих на черные кляксы пятен.

— Да! — сказал наконец с чувством Иван. — На Землю это похоже мало! Но пришельцы — чушь!

— Что тогда? — тихо спросила Тая. — Где мы, по-твоему?

Иван промолчал, и они с новым вниманием принялись рассматривать ландшафт с высоты в двести метров.

— Под нами вроде бы лес, — неуверенно сказал Иван. — Спуститься бы… Но как?

— Если это здание, то должны быть лифты или лестницы. Поищем, а не найдем — вернемся сюда и будем думать снова.

Иван поколебался, поглядывая на шапку светящейся субстанции в котловине, и решительно направился в глубь зала.

— Не отставай и смотри под ноги, тут колодцев хватает.

Голод и жажда, мучившие их уже более полусуток, несколько притупились, уступив место волне возбуждения и надежды.

Глава 3

Им повезло — этот коридор не был бесконечным. Уже через полчаса он вывел их в круглый зал, пронизанный в центре трубой диаметром около трех метров. С одной стороны в трубе располагалось окно из толстого матового стекла. За стеклом ничего нельзя было разглядеть, хотя Ивану показалось, что он видит какую-то объемную решетчатую конструкцию.

— Лифт, наверное, — сказал он, постучав по стеклу и прислушиваясь к тонкому хрустальному звону.

Зал был совершенно пуст, весь в пятнах какой-то краски или копоти. Пыли здесь оказалось меньше, но это не могло скрыть следов, пересекающих пол в разных направлениях. Здесь были следы округлые и овальные, маленькие и большие, принадлежавшие собакам и другим животным, но были следы, заинтересовавшие Ивана, — человеческие. Проходили двое, причем босиком. Эти следы выходили из стеклянной двери «лифта», как Иван назвал трубу в центре зала, и заканчивались у двери с металлической полоской: в зале таких дверей было две. Проход из коридора, через который они проникли в зал, так и остался открытым.

Иван попробовал открыть двери, но одна из них приоткрылась на мгновение и снова захлопнулась, а вторая, свернувшись и растаяв, открыла за собой темный провал с наклонными металлическими балками, на которых кое-где сохранились ступеньки и даже целые марши лестницы. Спуститься по ней без спецснаряжения было невозможно.

— Да-а, — протянул Иван, посветив вверх и вниз. — На веревках кое-как можно спуститься… — Он замолчал. В шахте лестницы родились какие-то звуки: далекий визг, удары и уханье. Но шум остался — шелест, потрескивание, шепчущее эхо… Отзвуки жизни… Внизу кипела активная жизнь, явно отличающаяся от тишины и неуюта этого мертвого горизонта.

Иван перестал светить вниз и поставил фонарь так, чтобы свет рассеивался стеной зала.

— Что будем делать дальше?

Они посмотрели друг на друга. Тая держалась бодро, но была бледна, под глазами легли тени, лицо осунулось. Иван невольно потрогал суточную щетину на щеках, усмехнулся. О бритве, видимо, надолго придется забыть.

— Надо спускаться на землю, на первый этаж, — сказала Тая. — Здесь все мертво.

— И не соблюдается элементарная демографическая установка, — подхватил Иван, — нет достаточного для проживания количества пищи, одежды и жилья… У меня была конфета, но я ее съел. А норма для человека таких габаритов, как я, — три тысячи восемьсот килокалорий в день!

Тая красноречиво проглотила слюну, и они одновременно засмеялись.