Тая с гаснущей надеждой посмотрела вперед: коридор, непропорционально, нечеловечески длинный, подавляющий своей загадочной необходимостью тем, кто его строил, как и все в этом здании, уходил в сырую, угрюмую тьму, навевавшую уныние и страх.

Фонарь светил совсем тускло, пришлось выключить его и включать периодически, чтобы не наткнуться на стены. В зал с лестницей они вышли мокрые, как после дождя, и Тая вслух посетовала, что это не тот зал, где можно было обсушиться, просто сидя на полу.

Иван еще раз попытался открыть упрямую дверь в сыром и длинном зале с рядом слепых окон. Напрасно. Тогда он обошел зал кругом и нашел проход в соседнее помещение, замаскированный свисающим покрывалом серого цвета. Покрывалом оказалась паутина, мокрая и грязная. Иван сбил ее стержнем на пол и, посвечивая под ноги, прошел в квадратную комнату с бугристым скользким полом и сочащимися сыростью стенами.

— Б-р-р! — содрогнулась Тая, выглядывая из-за его спины. — Все-таки это, наверное, подвал. Пошли наверх, там хоть сухо и тепло.

Иван, не отвечая, подошел к серому пятну справа на стене, с минуту разглядывал его и вдруг ударил по нему ногой. Раздался отчетливый хруст, пятно распалось и осыпалось кусками, обнажая дыру в стене с «воротником» из расплавленного материала стены. В комнату хлынул водопад знакомого золотистого света. Иван сбил остатки паутины, потрогал гладкую поверхность «короны» и присвистнул.

Золотое зарево на горизонте не изменилось, как и рокот, идущий оттуда. Но вместо снега и лиственного леса перед изумленными путешественниками открылась болотистая низина, ограниченная слева опушкой дикого леса, состоящего из знакомых деревьев — лиственницы, секвойи, бука — наряду с незнакомыми, не то пальмами, не то древовидными папоротниками. Справа низина переходила в зеркало воды, отражающее огненно-желтый световой шатер на горизонте.

— Ничего не понимаю! — пробормотала Тая. — Выходит, мы не под землей?

— Выходит, что так.

Иван первый вылез на край полупрозрачного «воротника», окружающего дыру, осмотрел его и хмыкнул.

— Ну и силища! Представляешь мощь удара, способного пробить метровую бетонную стену, да еще так аккуратно! Кому-то очень хотелось выйти именно здесь, да и в первый раз тоже. Лезь осторожнее, не зацепись, края очень острые.

Они ступили на густую траву, скрывающую кое-где камни и утонувшие в земле стволы и ветви деревьев. Ветер донес из близкого леса волну приятных запахов и гулкие отголоски необычного эха.

— Может, не будем заходить далеко? — нерешительно спросила Тая. — Там кто-то ходит…

— Да я и не собираюсь, но вдруг там ходят люди?

Иван поднес руки рупором ко рту и крикнул:

— Эгей! Люди! Есть кто живой?

У опушки леса колыхнулись кусты, донесся удаляющийся топот и частый треск, в высокой и жесткой траве, напоминающей осоку, зашуршало, захрустело и плюхнулось в воду. Возня в лесной чаще на минуту прекратилась, потом снова все пошло своим чередом: этот мир жил своей сопящей, чавкающей, шуршащей жизнью, и плевать ему было на пришельцев.

Они все же отважились на вылазку в глубь леса, по направлению к дымно-золотистому факелу на горизонте. Пробираться по чаще было довольно трудно, лес здесь стоял старый, полный умерших древесных исполинов, многие из которых Иван никогда не видел ни в жизни, ни на фотографиях и рисунках. Все живое в радиусе двух десятков шагов пряталось от них, и все же они пару раз успели заметить каких-то мелких зверьков, убегающих в траву, а у расколотого надвое, почерневшего двухметрового пня увидели неторопливо уползающего в чащу питона.

Вскоре вышли на край пустыря, заросшего жесткой травой и камышом, уходящего километров на пять к светящемуся золотому столбу тумана.