Схватив пленника за плечи, я одним рывком поставил его на ноги. По привычке обыскал, (так требует устав), и убедившись, что тот чист, выхватил свой нож.

— Да не бойся, — сказал я, разрезая верёвки. — Не стану я тебя убивать. Мы пойдём к твоим людям.

Командир гиранцев внимательно посмотрел на меня.

— Для чего ты это делаешь, имперец? — спросил он спокойным голосом. — Что тебе нужно?

— Хочу понять, что происходит на самом деле, — пожал плечами я. — Меня зовут Макс-47. Я элитный боец имперской армии. Я пообщался с вашими людьми, видел ваше поселение, и у меня возникло много вопросов.

Гиранский командир слушал молча, не перебивая, хотя его лицо и выражало недоумение. Я продолжил:

— Нас учили, что вы — дикари и враги. Что нужно уничтожать вас без жалости. Но когда я попал в ваше поселение, то увидел мирных людей. Женщин… детей и стариков… И мне не понятно зачем их убивать? Почему мы воюем?

Гиранец кивнул:

— Хорошо, что ты задаёшь эти вопросы. Значит, в тебе проснулась совесть, а значит и человечность Ты понял, что вас обманывают. На самом деле мы не дикари. Мы — те же люди, что и вы. Просто живём иначе, ближе к природе. А Империя пытается нас поработить или истребить, чтобы заполучить наши земли и ресурсы.

Я слушал очень внимательно. Многое в его словах совпадало с тем, что говорил Джесси. Я отбросил всякую критичность, что вдалбливала в нас имперская пропаганда, и пытался понять, может ли это быть правдой. И всё больше убеждался в том, что имперская пропаганда врала. Но один вопрос всё ещё мучил меня:

— Если это так, почему вы не идёте на переговоры? Почему сразу убиваете наших солдат?

Предводитель покачал головой:

— Мы не раз пытались. Но Империя не идёт на диалог. Для них мы — не люди, а лишь препятствие на пути. Они хотят нашей смерти, а не мира.

Я задумался. В его словах был резон. Если Империя отказывается от переговоров, гиранцам не остаётся ничего другого, кроме как защищаться.

— Что мне делать? — спросил я предводителя. — Я больше не хочу воевать против вас. Но и в Империю возвращаться — нельзя. С недавнего времени, я стал по другому относиться к собственной смерти.

Он посмотрел на меня серьёзным взглядом и сказал:

— Если ты искренне желаешь прекратить войну и хочешь помочь, то присоединяйся к нам. Это будет опасно для тебя, ведь Империя не прощает ренегатов. Но со своей стороны, за моё освобождение, я могу гарантировать тебе безопасность среди гиранского народа. И ты будешь полезен нам. Твои навыки и знания о враге могут пригодиться.

Я неопределённо кивнул. Давать гиранцам ключи к уничтожению империи я пока не готов. Но время покажет. А к гиранцам я пойду, во всяком случае, другого выбора всё равно не вижу. Среди них я, возможно, найду ответы на мучающие меня вопросы.

— Хорошо, — сказал я и пожал протянутую мне руку предводителя.

— Ты можешь звать меня Харпером, — ответил гиранский командир. — Если всё, что ты сказал, является правдой, то я ценю это. Мы, гиранцы, очень дружелюбный народ и никогда не забудем, что ты рискнул прошлым ради справедливости. Но будь готов к тому, что тебе придётся приспособиться к нашему образу жизни.

Я задумчиво кивнул. В конце концов, что принесёт это решение — покажет время. Сейчас я твёрдо знал одно: моя прежняя жизнь в империи навсегда осталась в прошлом.

— Я бы хотел переговорить с вашим лидером, — сказал я Харперу.

Он хмуро посмотрел на меня.

— Лидеру? Кого ты имеешь в виду?

Я глянул на Джесси, подыскивая нужное слово.