— Мы должны быть мужественны и признать, что все кончено, — твердо сказала Жозефина со сдержанной печалью в голосе.

Ее отец резко повернулся к ней.

— Ты, — бросил он, побелев, — как ты можешь…

— Мы должны признать, что наше место теперь в Белизе, — перебила королева Мария. Себастьян с удивлением посмотрел на нее, когда она взяла руку мужа в свои. — Могу только благодарить Бога, что те, кто купил землю в Коста-Хабичуэле, еще не отплыли.

— Да, — эхом отозвалась Жозефина. — Сначала люди. Мы должны возвратить им деньги. Без земли они нам не нужны.

— Мы можем все восстановить, — взмахнув свободной рукой, пронзительно сказал Эмбри.

— Как, отец? Ты слышал, что Коста-Хабичуэла вновь превратилась в то, чем была много лет назад — в болото. Незачем отстраивать ее заново.

Джон Райс-Эйбл прокашлялся.

— В постскриптуме написано, что Мейхью послал копию письма нашему общему другу Роберту Ламли. Он работает в «Лондон таймс». Мейхью очень беспокоится, чтобы никто не отплыл в Коста-Хабичуэлу, не зная реальных условий.

— Парень заслуживает медали, — прокомментировал Принни, и публика тут же согласно закивала в ответ на его заявление.

«Это будет проблематично, учитывая, что нет ни такого человека, ни такого судна», — подумал Себастьян.

— Жозефина. — Себастьян взял ее за руку, медленно притянул к себе и обнял. — Я так сожалею.

— Да, я полагаю, здесь все кончено, — процедил Эмбри, его мышцы все еще сковывала ярость. — Мы уедем в Коста-Хабичуэлу завтра. Идемте, Мария, Жозефина. Нужно собираться.

Сердце Себастьяна замерло.

— Я понимаю безотлагательность вашего отъезда и знаю, что вас влечет долг, ваше величество, — сказал он. — Но я также знаю, куда меня влечет мое сердце. Если Жозефина останется, я не имею никакого желания откладывать нашу свадьбу. Как вы сказали, у вас нет страны, которую можно восстановить. Ваша дочь, тем не менее, может начать новую жизнь.

Эмбри уставился на него. Ему явно никогда не приходило в голову, что могут быть подлинные чувства и что они имеют главное значение. Потом он перевел взгляд на дочь:

— Жозефина?

Та не сводила глаз с Себастьяна.

— Ты сказал, что снова сделаешь мне предложение, — выдохнула она.

У него нервы натянулись, когда он медленно опустился на одно колено и взял ее руки в свои.

— Жозефина, — сказал он, — меня не волнует, принцесса ты или дочь солдата, дом которого смыло в море. Ты восхищаешь меня и изумляешь, ты показала мне, что мое сердце еще живо, оно просто застыло от одиночества. — Его голос дрогнул, он откашлялся. — Ты снова оживила его. Я люблю тебя со всем пылом, который ты снова пробудила в моей душе. Ты выйдешь за меня замуж?

Слезы текли по ее щекам, но она улыбалась.

— Я тоже люблю тебя, Себастьян, — дрожащим голосом выговорила она. — Да, я очень хочу стать твоей женой.

Переведя дыхание, он снял кольцо с печаткой Мельбурна и надел ей на палец. Кольцо было слишком велико, но все поняли символическое значение этого жеста. Раздались громкие аплодисменты, по крайней мере, со стороны его родных и друзей — искренние. Себастьян встал и обнял ее.

— Тогда ничто иное уже не имеет значения, — тихо прошептал он ей на ухо. — Ничто.

Сам Принни проводил их до дверей. Это было лучшей гарантией, что план Себастьяна оказался успешным.