– Я могу пойти к кому-то другому, – возражает Алана. – Предпочтительно к кому-нибудь, кто не воображает, будто влюблен в меня.

– Тогда, наверное, тебе и к Тейту идти нельзя, – усмехается Мак, и мы с ней обмениваемся улыбками.

Губы Аланы искривляются в еще одной хмурой гримасе. Она быстро накладывает картофельный салат.

– Знаете что? Я больше не буду помогать. Ненавижу вас обеих.

Она выбегает на улицу, оставляя нас смеяться ей вслед. Через раздвижные двери я наблюдаю, как Алана проходит мимо Уайета, дабы присоединиться к Стеф и Хайди на другой стороне веранды, где она пытается спрятаться за перилами.

– О, какую запутанную паутину мы плетем, – замечает Мак, все еще посмеиваясь.

Мы выходим на улицу и начинаем расставлять блюда с закусками на столе. На другом раскладном столике представлен широкий выбор напитков, а рядом на полу стоят несколько кулеров с пивом. Купер идет проверить мясо, которое он готовит на гриле, а Эван выходит со стопкой салфеток и кладет их рядом с посудой.

– Где Райли? – спрашивает он, оглядываясь по сторонам.

Я киваю в сторону заднего двора, где Райли с Тейтом сидят на песке и оживленно беседуют о парусном спорте. Тетя Райли, Лиз, в нескольких футах от меня проверяет свой телефон.

– Он сказал мне, что влюблен в девушку с совместного курса по биологии, – шепчу я Эвану, кивая на его младшего брата.

– О, Бекки? Ага, я все о ней знаю.

– Бекки? Нет, он упоминал, что ее зовут Эддисон. – У меня отвисает челюсть. – О боже мой! Он превращается в бабника.

Эван гордо улыбается.

– Хорошо. Пусть немного понаслаждается. Он слишком молод, чтобы остепениться.

Я вздыхаю и уже собираюсь возразить, но тут боковым зрением улавливаю какое-то движение. Поворачиваюсь к Эвану и делаю глубокий вдох.

– Какого черта, – шиплю я.

Эван по-прежнему улыбается.

– Харрисон! – окликает он помощника шерифа, одетого в брюки цвета хаки и поло и подходящего к веранде со стороны дома Хартли. – Рад, что ты смог прийти!

Он пригласил Харрисона? И он на самом деле называет его настоящим именем вместо очередной скрытой язвительной насмешки?

– Эван, – тихо рычу я. – Что ты наделал?

– Остынь, детка, – шепчет он в ответ. – Просто думай обо мне как о фее любви. Я распространяю вокруг любовь.

Это что еще за хрень?

Едва я успеваю осознать всю абсурдность этого замечания, как Эван неторопливо спускается по ступенькам навстречу новому гостю. Я встаю на ноги и спешу за ним, чтобы все уладить. Но сколько на это потребуется времени? Непонятно.

Я подхожу к ним как раз в тот момент, когда Эван хлопает Харрисона по плечу и говорит:

– Давно хотел вас познакомить.

Вас?

Я удивленно моргаю, когда мой сумасшедший жених подводит Харрисона к тете Райли и начинает представлять их друг другу. Харрисон и тетя Лиз? Это просто… гениально, наверное! Когда первоначальное удивление проходит, я убеждаюсь, что это, возможно, величайший план по воссоединению одиноких сердец в истории. Я почти разочарована, что не подумала об этом первой.

– Лиз, типа, лучшая медсестра на свете, – протягивает Эван. – По крайней мере, так я слышал от других медсестер.

Я подавляю смех и добавляю перчинки в это знакомство.

– Харрисон однажды голыми руками спустил аллигатора с крыши, – сообщаю я Лиз.

Брови Эвана приподнимаются.