|
А именно — состоятельных дамочек: жен, дочерей, любовниц, подруг, бизнес-вумен. Плюс — все перечисленные категории, но с приставкой «экс-». Будучи подвержены огромному количеству стрессов, фобий, депрессий и прочих проблем психического свойства (здесь — от вполне естественных страхов лишиться богатого кормильца до банального бытового алкоголизма), таковые порядочные дамы из высшего света стали попадать сюда пачками — сначала на общих основаниях, а затем для них скоренько забабахали вип-апартаменты. Причем затраты на реконструкцию отбились за какие-то неполные парочку лет. И вот как раз в одну из таких «люксовых» палат этим вечером и заявилась проведать подругу Ольга Глинская.
Их знакомство состоялось около года назад на официальном приеме, что давался в правительственной резиденции К-2 на Крестовском острове. По сути, то был первый для Федора Николаевича выход в свет с молодой женой, и, помнится, поначалу он ужасно нервничал и стеснялся. Причем стеснялся всех поголовно, включая новую супругу. Однако Ольга умудрилась с ходу очаровать и покорить подавляющее большинство присутствующих, за исключением разве что ортодоксальных представителей «голубой» ориентации. И вот там-то, невзирая на внушительную разницу в возрасте и статусе, они с госпожой Нарышкиной очень быстро и естественно сошлись: сначала на почве взаимного интереса к косметологии и ювелирному делу, а затем и по множеству других, не менее занимательных тем. Таких, например, как ворожба и народное целительство. — А ведь я вам еще после истории с куклой говорила — порчу на вас насылают, Елена Ивановна! — назидательно выговаривала Ольга, сгружая в холодильник всяко-разные деликатесные вкусности. — Однозначно! Надо было сразу обратиться за помощью к Серафиму. Да, его услуги недешевы… — Ох, Оленька! Да причем здесь деньги? — тяжко вздохнула госпожа Нарышкина. — Был бы толк! Вон, у вас-то серьезных улучшений тоже пока не наблюдается: что с магом этим, что без… — А серьезных, да чтобы скоро, и быть не могло, — убежденно парировала Глинская. — Серафим меня сразу предупредил, что наш случай очень запущенный. — Здесь Ольга страдальчески закатила глаза. — Вот если бы я сразу к нему обратилась. Я ведь, Елена Ивановна, куда только не кидалась: и врачей самых лучших приводила, и батюшку на дом приглашала. — Да-да, деточка, я знаю. — И все без толку. Только время драгоценное потеряла. — А что же Серафим? — После нескольких сеансов к Федору Николаевичу по крайней мере аппетит вернулся. Ну, скажем так, почти вернулся. И я считаю, что одно это — уже победа. Значит, организм начал потихонечку бороться. — Да-а-а… аппетит — это хорошо, — задумалась о своем Нарышкина и невольно покосилась на стоящие под столом напольные весы. — А вот у меня сейчас… Боюсь даже вставать на них. — Вот видите! Кстати, я как раз вчера была у Серафима и замолвила за вас словечко. — И что он сказал? — оживилась Елена Ивановна. — Вы же знаете — у него приемы расписаны на несколько месяцев вперед. Но тем не менее для вас Серафим пообещал сделать исключение. Он перенесет какие-то более легкие случаи на попозже, а сам займется вами. — А у меня, значит… О, Господи! — Ох я нерпа глупая! — спохватилась Ольга. — Язык без костей. — Ничего от меня не скрывай. Говори! — Не хотела я вас, Елена Ивановна, пугать, но… В общем, Серафим сказал, что по всем внешним признакам ваш… хм… сглаз… он — да, непростой… — О, Боже! В этот момент в дверь постучали и в палату вошла располагающей наружности женщина в медицинском халате, наброшенном поверх расстегнутого плащика. |
