– Начинай, – предложил я.

– С какого места? – спросил он, отхлёбывая кофе из кружки. Кофе был почти как настоящий, неужели запасы сохранились?

– Лучше с начала, с момента, как бункер стал жилищем людей. Не то, чтобы история эта была важной, просто мне интересно.

– Бункер стал жилищем почти сразу после Конца. Поначалу эвакуацию остановили, людей привезли и разместили на поверхности, в надежде, что сюда ядерные удары не попадут. Но потом пришло сообщение о масштабной биологической войне, люди умирали целыми деревнями и городами. Тогда всех спустили под землю и запустили программу жизнеобеспечения.

– Что это были за люди?

– Военные, вместе с семьями. Ещё специалисты и какое то количество случайных людей, что прибились по дороге. Всего их было около шестисот человек, в архивах есть точная цифра, но мне лень искать.

– Что произошло потом?

– Был организован подземный город, поселенцы были людьми военными, поэтому смогли наладить мирную жизнь. Здесь были автономные системы обеспечения, вроде подземных плантаций и ферм со скотом. Скота было мало, но его берегли, первые лет десять пятнадцать питались исключительно запасами. Ещё имелись синтезаторы пищи, способные производить еду из любой органики. Потом, когда запасы стали приходить в негодность и заканчиваться, уже можно было обеспечить людей свежей пищей. С этой точки зрения поселенцам ничего не грозило.

– Но что то пошло не так, – догадался я.

– Не так пошло очень многое, – согласился Сергей. – Для начала, почти сразу после того, как большинство поселенцев оказалось внутри, был нанесён удар, если я правильно понимаю, это был последний обмен ядерными ударами в той войне. Не знаю, какую цель преследовали те, кто его нанёс, но этим ударом они намертво запечатали нас здесь. Были планы прокопать проходы в смежные помещения, где находились склады стратегических материалов, но этот проект так и не был реализован. При этом воздуховоды исправно вентилировали помещения, реактор работал, свет и вода имелись в достатке. Но людям отчего то было мало благополучия. Они хотели наверх.

– А вы знали о том, что происходит наверху?

– Кое что знали, у нас были специалисты, которые подключались к разведывательным беспилотникам и оставшимся спутникам, тогда ещё было много техники. Могли видеть агонию человечества. Биологическая опасность, которая нас так испугала, быстро сошла на нет, все заражённые умерли, единицы выработали иммунитет. Каждая отдельная эпидемия убивала жителей конкретного региона, а глобальные связи из за войны нарушились. Мы видели, как человечество уничтожает самих себя. Постоянные войны, делёж ресурсов, мелкие государства, которые грызлись между собой. Окончательно связь с поверхностью была потеряна лет через тридцать.

– И с тех пор вы существовали в вакууме?

– Именно, часть населения умирала, многие покончили с собой, особенно те, кто помнил жизнь на поверхности. Рождалось гораздо меньше. Постепенно приходили в негодность машины, что обеспечивали нашу жизнь. Смерть от голода нам не грозила, но была проблема с энергией. Реактор выработал своё, пришлось переключаться на резервный, но что то пошло не так.

– Но сейчас он работает?

– Нет, не работает, энергию мы получаем из других источников, её катастрофически не хватает. Пять лет назад, когда происходило переключение, случилась авария. Не просто авария, взрыв. При этом погибли почти все, кто был там, а остальные умерли позже. Они вынесли из опасной зоны всё, что было необходимо нам для дальнейшей жизни. Лучевая болезнь добила последних в течение нескольких месяцев.