– Курить хочешь?

Хотел ли курить Косарь? Еще бы не хотел! Поэтому вся энергия, собранная на то, чтобы открыть дверь, вдруг сразу вырвалась в повороте к Янкелю и в энергичном возгласе:

– Хочу!

– Ну, так, пожалуйста, кури. Вон табак.

Косарь проследил за взглядом Янкеля и замер, упершись глазами в стол.

Там правильными рядами лежали аккуратненькие коричневые четвертушки табаку. По обложке наметанный глаз курильщика определил: высший сорт Б.

Пачек сорок – было мысленное заключение практических математиков.

Взглянули друг на друга и решили, не сговариваясь: 40 – 2 = 38. Авось не заметят недостачи.

Так же молча подошли к столу и, положив по пачке в карман, вышли на цыпочках из комнаты.

Сонную тишину спальни нарушил треск двери, и два возбужденных шпаргонца ворвались в комнату.

– Ребята, табак!

Восемь голов мгновенно вынырнули из-под одеял, восемь пар глаз заблестело масляным блеском, узрев в поднятых руках Косаря и Янкеля аппетитные пачки.

Первым оправился Цыган. Быстро вскочив с койки и исследовав вблизи милые четвертушки, он жадно спросил:

– Где?

Дежурные молча мотнули головами по направлению к комнате эконома. Цыган сорвался с места и скрылся за дверьми.

Спальня притихла в томительном ожидании.

– Ура, сволочи! Есть!

Громоносцев влетел победоносно, размахивая двумя пачками табаку.

Пример заразителен, и никакие силы уже не могли сдержать оставшихся.

Решительно всем захотелось иметь по четвертке табаку, и, уже забыв о предосторожностях, спальня сорвалась и, как на состязаниях, помчалась в заветную комнату…

Через пять минут Шкида ликовала.

Каждый ощупывал, мял и тискал злосчастные пакетики, так неожиданно свалившиеся к ним.

Черный, как жук, заика Гога, заядлый курильщик, страдавший больше всех от недостатка курева и собиравший на улице «чиновников», был доволен больше всех. Он сидел в углу и, крепко сжимая коричневую четвертку, безостановочно повторял:

– Таб-бачок есть. Таб-бачок есть.

Янкель, забравшись на кровать, глупо улыбался и пел:

На радостях даже не заметили, что на подоконнике притулилась лишняя пачка, пока Цыган не обратил внимания.

– Сволочи! Чей табак на подоконнике? У всех есть?

– У всех.

– Значит, лишняя?..

– Лишняя.

– Ого, здорово, даже лишняя!

– Тогда лишнюю поделим. А по целой пачке заначим.

– Вали!

– Дели. Согласны.

Лишнюю четвертку растерзали на десять частей. Когда дележку закончили, Цыган грозно предупредил:

– Табак заначивайте скорее. Не брехать. Приходящим ни слова об этом. Поняли, сволочи? А если кого запорют, сам и отвиливай, других не выдавай.

– Ладно. Вались. Знаем…

В это утро воспитатель Батька, войдя в спальню, был чрезвычайно обрадован тем обстоятельством, что никого не надо было будить. Все гнездо было на ногах. Батька удовлетворенно улыбнулся и поощрительно сказал:

– Здорово, ребята! Как вы хорошо, дружно встали сегодня!

Цыган, ехидно подмигнув, загоготал:

– Ого, дядя Сережа, мы еще раньше можем вставать.

– Молодцы, ребята. Молодцы.

– Ого, дядя Сережа, еще не такими молодцами будем.

Между тем Янкель и Косарь снова пошли в кладовую.

Эконом еще ничего не подозревал. Как всегда ласково улыбаясь, он не спеша развешивал продукты и между делом справлялся о новостях в школе, говорил о хорошей погоде, о наступивших морозах и даже дал обоим шкидцам по маленькому куску хлеба с маслом.