Изменить размер шрифта - +
 – Оно хорошее, специальное. Мильхглас, слышала? Молочное стекло, значит. Ни бликов, ничего. Попросишь, чтоб упаковали тебе в аэропорту.

 

Когда Леру что-то интересовало, она отдавалась своему интересу полностью, и это сразу заметно было по ее лицу. И у собеседников своих она обычно замечала то же – напряженную сосредоточенность, которая и значила, что человек абсолютно «погружен в вопрос».

У Мити было совсем другое. Он смотрел на нее, слушал – Лера видела, что он вслушивается в ее слова, в ее голос. Но она видела, чувствовала и другое: это не единственное, что он слышит… Еще – звуки, мелодии, но главное – то неназываемое, огромное, что всегда происходило в нем, даже когда он просто спал, а Лера смотрела на легкие тени под его прямыми ресницами…

Митя смотрел на нее и слушал.

– Я не могу этого объяснить, – сказала Лера, вглядываясь в его глаза. – Я просто сама не понимаю, что с ним произошло, почему он тусклый стал такой, бесцветный. Да я даже самого простого не понимаю: почему у него денег-то нет? Ведь он действительно все вывез отсюда, уезжал, как мешок набитый! А теперь – такое убожество…

– Да ведь это просто, Лер, – сказал Митя, кладя руку на ее колено. – Почему у него денег нет – это же сразу ясно. Деньги все-таки вещь мистическая – как земля, как власть. Они найдут хозяина, а кому их не иметь – тот и не удержит.

– Ты думаешь, это происходит так справедливо? – удивилась Лера.

– При чем здесь справедливость? – возразил Митя. – Я же не говорю, что они оказываются у самых достойных. Даже чаще всего совсем наоборот. Но все равно – только у тех, кто в силах удержать эту тяжесть. Мне вот иногда кажется, что я знаю, как удержать скрипку. Она от меня каждый день пытается уйти, а я иногда чувствую, как ее удержать, – и она остается со мной. А ты знаешь, как удержать жизнь, как не дать ей расплыться, развеяться. И денег у нас столько, сколько нам для этого надо.

Он заметил легкое недоумение в ее глазах и рассмеялся – как всегда, по-детски наморщив нос.

– Непонятно говорю, подружка? Ладно, это неважно! Какое нам с тобой дело до его денег?

– Нет, почему, я поняла, – немного обиделась Лера. – Это ведь и правда так, Митя! И разве только деньги? Кто не смог, тот ничего не удержал – все выдуло из рук… Помнишь Сашку Глазьева? Ну, со Сретенки, напротив моей школы жил, помнишь? У которого двадцать восемь аквариумов было дома? Он еще нефтяную биржу открыл, «Золотая рыбка» называлась, и клуб молодых миллионеров организовал. Да ты точно помнишь! – воскликнула Лера, заметив, как Митя усмехнулся и пожал плечами. – По всем программам его рекламу крутили: рыбки плещутся в аквариуме. Он мне, помню, говорил: «Мне эти рыбки удачу принесли, я им памятник поставлю у Петровских ворот – такой аквариум из пуленепробиваемого стекла, а в нем рыбки из чистого золота!» А теперь он менеджером в фирме, которая антиалкогольные таблетки продает. Без ведома больного…

Митя снова рассмеялся, услышав про таблетки.

– Ну, еще бы! – сказал он. – Если человек не понимает, что у Петровских ворот не может быть памятника его рыбкам… Таблетки без ведома – как раз по нему занятие!

– Мить, а откуда ты это знаешь? – вдруг спросила Лера. – Про деньги, про власть… Ты думал об этом?

– Да нет. – Митя пожал плечами и сел рядом с Лерой, убрав с живота пепельницу. – Об этом не думал. Но, наверное, думал о чем-то другом, во что и это уместилось. Да и не я все это выдумал, это в Библии еще написано и потом сто раз повторено.

Быстрый переход