Эмили сквозь слезы рассматривала комнату и ее убранство. Девушка была поражена и не знала, что думать, что говорить.

— Я ничего не понимаю. Ты был таким ярым противником моего бизнеса.

— Я понял, каким эгоистом был. Но этот бизнес, по-видимому, очень важен для тебя, а я хочу, чтобы ты была счастлива. Я даже готов отпустить тебя в Париж к Надин Трувье, чтобы ты посетила ее магазин.

Значит ли это, что он, наконец-то, поверил ей? Или ему просто безразлично, вернется ли она назад?

— Я так ошеломлена, — сказала она дрогнувшим голосом, успев сесть на табурет, пока ноги не изменили ей. — Ты затратил столько сил, а из моей затеи может ничего не получиться. Вдруг никто не захочет покупать мои вещи?

— Надин уже оценила их, а она знает толк в детской одежде. Думаю, ты должна взять с собой в Париж и Жан-Клода. Ему тоже будет интересно познакомиться с городом.

— Но я думала, ты не доверяешь мне. Тебя больше не беспокоит, что я исчезну вместе с ним?

— Нет.

В глубине души он умирал от страха, думая, что именно так она и поступит.

— Может быть, объяснишь мне, почему ты так резко изменил свое мнение?

— Надеюсь, скоро смогу сделать это, — ответил он мягко.

Ее сердце говорило, что Люк начал доверять ей. Будто большой камень свалился с израненной души Эмили.

— А ты не хочешь поехать вместе с нами в Париж? Я помню, как нам с тобой было замечательно там.

Она подошла к нему и слегка погладила его по плечу. Было очевидно, что ателье служило оливковой ветвью примирения, и Эмили всем сердцем желала принять ее.

— Прости, cherie, но у меня срочная встреча в Орлеане. Филипп отвезет вас в Париж.

— Филипп? Но я думала… что сама поведу машину. Я хорошо умею это делать.

— В Париже слишком плотное движение. Ты можешь не справиться. С Филиппом вам будет безопаснее.

— Но ведь не моя безопасность беспокоит тебя! Ты беспокоишься только о Жан-Клоде.

— Вполне естественно, что я беспокоюсь о нем. Раз уж я обрел его, то отдам все, даже жизнь, чтобы с ним ничего не случилось, — сказал Люк неожиданно жестко.

Эмили едва сдержала внезапно подступившие слезы. Безопасность Жан-Клода была на первом месте и для нее тоже, но Люк слишком ясно дал ей понять, что его интересует только сын. Ей было больно осознавать, что она опять на вторых ролях. Она как бы снова вернулась в детство, когда ее заставляли чувствовать себя запасным игроком. Разве желание быть любимой — это такая уж непозволительная роскошь? Эмили опустила голову, чтобы Люк не заметил ее страданий, но он взял жену за подбородок и приподнял его.

— Что с тобой, ma petite? Тебе не понравилось ателье?

— Оно просто чудо. Но это ничего не меняет. — То, что он обращается с ней как с любимой кузиной, в то время, как она так сильно любит его, разрушало ее. Поэтому Эмили не могла остаться с ним. — Из этого все равно ничего не выйдет.

— Ты говоришь о мастерской?

— Нет, я говорю о нас. Я не могу остаться с тобой, зная, что ты не доверяешь мне.

— Дело тут не в доверии.

— Дело в чувствах или, вернее, в их полном отсутствии.

— Но я обожаю Жан-Клода! Как ты можешь сомневаться в этом?

— В этом-то я не сомневаюсь.

— Я не позволю тебе разрушить наш союз. Даю тебе честное слово, что наш брак самое главное для меня…

— …при условии, что я живу в замке и могу выехать из него с Жан-Клодом только в сопровождении тюремщика. Да, и еще я нужна тебе для секса, когда ты пожелаешь его. Но это не жизнь, Люк.