Что касается меня, я умер. И, увы, я смогу помочь вам только вот этой книгой.

Я предлагаю вам совершить революцию. Или даже, если выразиться точнее, «эволюцию». Потому что наша революция не должна быть такой же жестокой и зрелищной, как все прежние.

Это должна быть, как мне представляется, скорее духовная революция. Муравьиная революция. Скромная. Без насилия. Череда легких прикосновений, которые можно счесть незначительными, но которые, складываясь одно с другим, смогут опрокинуть горы.

По моему убеждению, прежние революции слишком грешили нетерпением и нетерпимостью. Утописты не думали о далеком будущем. Потому что хотели любой ценой увидеть при жизни плоды своих трудов.

Надо смириться с тем, что посаженное тобой пожнут другие – позже и в ином месте.

Подумаем над этим сообща. Пока наш диалог длится, вы можете меня слушать или не слушатъ. (Вы уже прислушивались к замку чемоданчика, это свидетельство того, что вы умеете слушать, не так ли?)

Возможно, я ошибаюсь. Я не мэтр философии, не гуру, не священная особа. Я человек, понимающий, что история человечества только начинается. Мы – всего лишь доисторические люди, наше невежество безгранично, и нам все еще предстоит открыть.

Столько дел... И вы способны на такие чудеса.

Я всего лишь волна, входящая во взаимодействие с вашей волной читателя. Если что и интересно, так именно эта встреча-взаимодействие. Поэтому для каждого читателя эта книга будет иной. Словно она живая и подстраивает свой смысл под уровень культуры, воспоминания, чувствительность каждого отдельного читателя.

Что я буду делать в роли «книги»? Я просто буду рассказывать вам маленькие истории про революции, про утопии, про поведение людей или животных. Вы сами сделаете выводы, на которые они вас натолкнут. Вы сами найдете ответы, которые помогут вам в вашей собственной жизни. Никакой истины для вас у меня нет.

Если вы захотите, книга оживет. И я надеюсь, что она станет вам другом, способным помочь изменить себя и мир.

А теперь, если вы готовы и этого желаете, предлагаю немедленно сделать одну важную вещь – перевернуть страницу.

«За стол!» – крикнула ее мать.

Читать больше не было времени.

Для своих девятнадцати лет Жюли была очень худенькой. Ее черные, блестящие, густые и шелковистые волосы ниспадали волной до самых бедер. Сквозь белую, едва ли не прозрачную кожу порой проглядывали голубоватые вены, почти не скрывающиеся на руках и висках. Светлые глаза были тем не менее живыми и горячими. Миндалевидные, всегда подвижные, таящие, казалось, целую жизнь, полную метаний и гневных вспышек, они делали ее похожей на маленького беспокойного зверька. Иногда глаза так сосредотачивались на какой-то определенной точке, что возникало ощущение, будто из них сейчас вырвется луч пронизывающего света, дабы поразить то, что девушке не по нраву.

Жюли находила себя внешне непривлекательной. Поэтому она никогда не смотрелась в зеркало.

Никогда не пользовалась ни духами, ни косметикой, никогда не красила ногти. Да и как, помилуйте, – ведь она их все время грызла.

Никакого интереса к одежде. Она прятала свое тело под широкими и темными платьями.

В школе училась неровно. До выпускного класса шла с опережением в год, учителя были очень довольны ее умственным развитием и зрелостью интеллекта. Но вот уже три года все не ладилось. В семнадцать лет она провалила экзамен на степень бакалавра. То же самое в восемнадцать. Теперь в девятнадцать она готовилась к экзамену в третий раз, а оценки становились только ниже прежних.

Ее неудачи в школе были вызваны смертью ее учителя пения, человека старого, глухого и деспотичного.