Неожиданно на поверхности одного из вроде бы уничтоженных живых кораблей дернулись корни. И летящий мимо обшивки по своим делам флаер немедленно принялся метаться туда-сюда по самым непредсказуемым траекториям, сбивая прицел. А там, где мы были несколько секунд назад, в корпус станции врезались гладкие зеленые объекты, напоминающие бобы. Вот только вряд ли за границами Нереальности может существовать стручок, плоды которого, взрываясь, оставляют после себя четко видимое облако плазмы.

– Какие идиоты не заметили, что этот десантный транспорт еще жив?! – громко завопил пилот, цепляясь за штурвал, словно утопающий за спасательный круг. – Они там совсем дебилы, или как?! Ведь эта тварь не только нас сейчас подстрелит, она и действия выращенных им флоринитов на борту станции контролирует!

Не прекращая пальбы, шарообразное растительное судно на значительной скорости принялось… удаляться от станции. Громады ремонтируемых кораблей, которым тоже изредка прилетали гостинцы флоринитов, дрогнули и стали разворачиваться в сторону агрессора. Вот только ничего сделать они не успели. Луч золотого света, отпечатавшийся на сетчатке глаз, ударил в переплетение лиан и листьев и разрезал его, будто нож хорошо сваренную макаронину. Сначала неизвестное оружие вскрыло корпус корабля вдоль, а затем еще и пару раз резануло крест-накрест останки. Живых людей в оставшемся после этого мусоре лично я бы искать не стал. Впрочем, у капитанов экспроприированных судов было другое мнение о происходящем.

– Чем это так долбанули? – толкнул я в бок пилота, который выпустил штурвал своей машины и теперь утирал льющий со лба пот.

– Волновой лазер. – Ответ, впрочем, мало чего мне объяснил. – Он вроде бы один у нас остался после того, как первая волна штурмовиков раздолбала большую часть активных систем обороны. Нет… Нет! Нет-нет-нет! Только не еще одна волна десантных транспортов!

В голосе склонившегося над внезапно появившимся голографическим экраном пилота слышалась паника. И о причине ее появления долго гадать не требовалось. Рой из трех десятков крупных алых точек приближался к зеленой, замершей в центре. Оказывается, внезапно «оживший» корабль бежал не просто так, а навстречу сородичам.

– Пеленг? – заговорил пилот с невидимым собеседником. – Да, даю пеленг! Наводите, чего там у нас осталось! Осталось ведь, нет?!

Снова защелкавший клавишами на настоящих и голографических приборах управления пилот вывел прямо перед нами изображение строя, собранного из двух десятков уже знакомых моделей судов флоринитов и каких-то иных кораблей. Те формой напоминали, скорее, лепешку, поверхность которой обильно посыпали рубленой зеленью. Однако спокойный полет агрессоров был нарушен. Рой крохотных по сравнению со звездолетами объектов обрушился на них, при контакте с обшивкой вспухая облачками взрывов. Увы, детонировать умудрялся лишь каждый пятый из самодвижущихся снарядов. Навстречу торпедам охраняющий десантные транспорты эскорт выпускал едва ли не целую стену огня, паля с частотой пулемета из многочисленных выступавших из общего корпуса надстроек. Явно не слишком мощное, но зато крайне многочисленное вооружение как раз и предназначалось для борьбы с подобным противником. Многочисленным и слабым. Однако как бы ни были хороши системы обороны врага, шесть или семь растительных кораблей все-таки рассыпались по космосу роем обломков. Причем два из них относились к числу боевых, попытавшихся защитить относительно безобидные транспортники.

– Враг не прорежен! Повторяю, враг не прорежен! Подлетное время до обшивки – две с половиной минуты! В соответствии со стандартными протоколами действий прошу помощи в обороне шлюзовых точек станции! – надрывался пилот, докладывая кому-то оперативную обстановку.