— Подлец! — прохрипел он. — Вы знали, что я не смогу выстрелить в наследного лидера мезоделлиан. Предатель!..

Мэлтби ничего этого не знал. И не мог тратить времени на разглагольствования. Голос Ральфа Ханстона пресекся, потому что Мэлтби ухватил его голову и, сжимая ее, как в тисках, притягивал к своей груди — внутрь. Ральф Ханстон был настолько сбит с толку этим обстоятельством, что в решаюший момент даже прекратил сопротивление. В этот миг Мэлтби и протиснул его сквозь трансмиттер — со стороны могло показаться, что прямо внутрь собственного тела.

Еще не успели исчезнуть из поля зрения извивающиеся ноги, а Мэлтби уже нетерпеливо рвал застежки костюма, затем сбросил его и сложил, следя, чтобы поверхности трансмиттера прилегали друг к другу. Подбежав к пульту управления, Питер отрегулировал антисвет так, чтобы тот работал на него, и произвел еще несколько корректировок. Минутой позже корабль принадлежал ему.

Оставалось только сообщить всем трем группировкам о его решении.

И еще... Глория.

22

Я был слегка разочарован реакцией на то, что сам искренне считал сенсационным открытием. Сообщение о том, что нон-деллиане не являются ни гуманоидами, ни роботами — даже в самом широком смысле слова, — а представляют собой прямых потомков людей, которые некогда помогли бегству первых деллиан, не произвело видимого впечатления: внимание всех было сосредоточено на других проблемах. Однако я не без оснований надеюсь, что со временем эта новость вызовет более благоприятную реакцию. Нон-деллиане ощутят большее родство с остальными человеческими существами. Деллиане поймут, что те, кто так долго позволял считать себя роботами, прекрасно осознавая, кем являются на самом деле, достойны уважения.

(«Послание самому себе» Питера Мэлтби)

Десять дней спустя на борту «Звездного Роя» заседал капитанский Совет. Очевидно, появлению Мэлтби предшествовала какая-то сцена, потому что к его приходу лицо Глории украшала натянутая улыбка, а взгляд был устремлен прямо перед собой. Глядя на нее, Мэлтби догадался, что в последнюю минуту она попыталась предотвратить слушание — но безуспешно.

Заняв указанное ему одним из офицеров место, он стал ждать вызова, чувствуя некоторое напряжение. Мэлтби понимал, что лишь подлинно весомые аргументы могут обеспечить ему выигрыш, однако ставка в этой игре была столь высока, что заведомо стоила всех усилий — вложенных уже в эту борьбу, и тех, которые еще предстояло сделать. Он украдкой посмотрел на эту «ставку» — и поспешно отвел взгляд, встретившись с ее глазами, сверкнувшими отблеском льда. Глория поднялась и подошла к нему.

— Капитан Мэлтби, — сказала она низким голосом, — я прошу вас не давать хода этому иску.

— Ваше превосходительство, — Мэлтби пожал плечами, — для меня вы одинаково привлекательны — и в гневе, и в постели.

— До чего же вульгарно!

— Жаль, если мои слова показались вам вульгарными, — произнес Мэлтби. — Однако припомните — вы не всегда воспринимали их так.

Щеки госпожи Лор залились румянцем.

— Я не желаю вспоминать то, что сейчас мне неприятно, — чопорно проговорила она. — Если вы настоящий мужчина, то не дадите хода этому иску.

— Надеюсь, вы по-прежнему считаете меня таковым в общепринятом смысле этого слова. Но я не понимаю, какое это имеет отношение к нашей любви.

— Настоящий мужчина не может принуждать к любви женщину, не испытывающую ответных чувств.

— Я хочу лишь возвращения естественной любви, от которой вы были искусственно избавлены.

Глория сжала кулаки, словно собираясь ударить.

— Проклятый космический крючкотвор.