– А что Дурной?

– Дурной понимает, как ложится пасьянс его жизни. И пока есть возможность каждый день пить из золота, есть на серебре, щупать самых красивых девок и выезжать на охоту, он счастлив. Хотя при этом не дурак, серебра умеет добыть из голой скалы, как даже южане-ростовщики не умеют. Прибыль видит в таких местах, где те проходят мимо, не поведя носом.

– Нужны друг другу, получается?

– Верно, так и получается. Вон, смотри, где полки стоят, туда и идем.

Действительно, по мере того, как дорога на изрядном расстоянии огибала маркграфский замок, нам открывался вид на длинный деревянный забор, над которым возвышались по углам караульные вышки, а по пыльной дороге, окружавшей периметр, ехал шагом кавалерийский патруль.

Затем мы увидели виселицу, с которой свисали три голых по пояс исклеванных трупа, возле которых суетились и дрались черные вороны. На нас пахнуло тленом и смертью.

– Кто-то не понял предупреждения, – сказал громко Арио. – Все из новых, даже портки у всех разные. Барон Верген сам шутить не любит и чужих шуток не понимает.

Никто не удивился, разве что некоторые покосились равнодушно. В наемных полках иных наказаний, кроме штрафа и «горбатой невесты», как принято называть виселицы, и нет больше. За мелкие провинности жалованья лишат, а за крупные, вроде невыполнения приказа, только «свадьба с горбатой».

Затем были ворота со шлагбаумом, крашенные в черную и белую косую полоску, такая же караулка возле них, откуда вышел важный десятник с черным прямым шнуром на плече, который принял от Круглого Арио какую-то сложенную бумагу, откозырял и жестом приказал обозу заезжать внутрь.

Полосатое бревно шлагбаума задралось вверх, снова затопали копыта и заскрипели колеса, и наша колонна въехала на территорию пункта своего назначения. Телеги обоза сразу свернули налево, к длинным сараям, вытянувшимся вдоль ограды, а новых ландскнехтов Арио повел прямо, к большому плацу, раскинувшемуся в середине обширного войскового городка.

Городок войсковой был похож на иные подобные если не как две капли воды, то все равно очень сильно. Длинные каменные казармы, крытые камышом, конюшни, гимнастический городок – все это было для постоянного личного состава полков «Волчья Голова» и «Могильные Вороны». Вторую же часть городка занимали сооружения попроще, временные, где из плетней, землей набитых, а где и сколоченные из досок, для вновь нанимаемого пополнения. Тут и вместо конюшен были крытые коновязи, и вместо добротных коек через открытые двери были видны сколоченные нары с тюфяками. Да, в общем, и понятно.

Артиллерийский парк расположился в самом дальнем от входа краю городка, огороженный, с охраной на воротах. Отсюда были видны выстроенные в ряд орудия и бомбометы, стоящие под навесами и закрытые серой парусиной. Вдоль их ряда прохаживался часовой с винтовкой с примкнутым штыком.

Солдаты в разных частях городка тоже отличались, и в то же время были неуловимо схожи между собой. Полки Дикого Барона носили одинаковые серые мундиры с черными сапогами у кавалеристов или черными ботинками с серыми гетрами у пехотинцев, и черными же были как ремни с портупеями, так и каски из толстой кожи с лакированными козырьками и матерчатыми назатыльниками у кавалеристов, пехотинцы носили кепи. Вместо кокард у них были изображения сидящего на обелиске ворона или оскаленной волчьей головы в профиль, в зависимости от полка.

Новые люди, заполнившие вторую половину лагеря, были одеты кто во что. Кто в мундирах самых разных полков, кто просто в гражданском платье, а кто в дикой смести того и другого. Но и тех и других роднило одно – общий для всех тип бывалых людей, бойцов, повидавших и жизнь, и ее обратную сторону, то есть смерть. А у ландскнехтов к тому возможностей больше, чем у кого иного.

Дальше пошла суета приема пополнения, размещения его в «карантинной» казарме, из которой уже пойдет распределение дальше, по ротам, по умениям и званиям каждого.