Саша не смог скрыть ухмылки.

– И еще Аглая стояла между тобой и деньгами Павла Семеновича. Так? В этом Аглая тоже была перед тобой виновата?

– Да, и это тоже.

– Аглая ведь уже подписала документы на передачу своих прав наследования в ваш «банк»? Но что-то мне подсказывает, что денег она не получила.

– Не получила, – снова согласился Константин. – Деньги я перевел на свой счет, специально открытый для такого случая.

– И много денег?

– Примерно половина от реальной стоимости наследства Павла Семеновича. Именно на такую цифру я и претендовал. А вторая половина пусть достанется тем, кто станет обналичивать его наследство. Меня это уже не касается.

– Конечно, после такого Аглая уже выжить не могла. Ты вколол Аглае в ресторане дозу препарата, несовместимую с жизнью. Но как ты его раздобыл?

– От Аглаи и получил.

– Неужели? У вас с ней были настолько близкие отношения, чтобы она поделилась с тобой дозой препарата?

– Этот препарат был также в распоряжении Ключа. А с ним жила Лика, которая прониклась ко мне самыми теплыми чувствами.

– С чего бы это?

– Можешь не верить, но едва я увидел Лику, как почувствовал симпатию к ней. И она мне признавалась, что я ей тоже неосознанно понравился. Родственные души, мы же с ней одна кровь. Двоюродные брат и сестра. А что касается препарата, Лика сама мне его дала. Объяснила, что Аглая их с Димой предала, я тут же вызвался помочь. Она дала мне лекарство, объяснила, как оно действует и какая доза считается смертельной.

– То есть Лика хотела, чтобы ты убил Аглаю?

– Фактически она мне ее заказала. Сказала, что надеялась, Дима сумеет разрулить ситуацию, но чувствует, что у того плохо получается.

– Еще бы! Дима вешал своей жене лапшу на уши, а сам планировал побег в Италию с другой.

– Лика и так подозревала, что Дима ее продался. Поэтому и пошла на контакт со мной не просто охотно, а с радостью. Я был для нее палочкой-выручалочкой из той ситуации, в которой она очутилась. Когда я разыскал ее и объяснил, откуда знаю, она без промедлений мне поверила и тут же согласилась считать меня своим кузеном. И также поклялась, что восстановит справедливость в отношении меня. И я ей где-то даже поверил.

– Поверил в то, что наследница отдала бы тебе половину своего состояния?

– Да! И тогда все могло быть совсем по-другому. Одного мы не учли с ней, что ее Дима пойдет на убийство. Если бы можно было повернуть время вспять.

– И что бы ты сделал?

– Задуши я Аглаю в первое же наше с ней знакомство, и две жизни можно было бы сохранить. Лика развелась бы с Димой, я получил бы свою половину наследства, и жили бы мы все долго и счастливо. Возможно, мы с Ликой даже стали бы жить вместе. А что? Кузен и кузина – это не такое уж близкое родство, чтобы мы не могли попытаться. Тем более что ни она, ни я не стремились заводить потомство, которое могло бы в этом случае оказаться генетически ущербным.

Но Сашу куда больше волновало не чье-то там гипотетическое потомство, а его собственная жизнь. Что-то у него были сильные сомнения насчет того, что ее ему сохранят. Константин не случайно был так велеречив и откровенен со своим пленником. Вряд ли он собирался его отпускать.

Сейчас разговор у них подошел к концу, повисло тяжелое молчание, и Саше в этом темном подвале внезапно стало очень сильно неуютно.

– Смерть Аглаи никто не сможет на меня повесить, – произнес Константин задумчиво.