Вот она, Камчатка… Прибыли!

По трапу с крутыми ступеньками вышли прямо на взлетное поле.

— А вон и ваша машина, — показал генерал на «УАЗ», подле которого стоял высокий, вызывающе молодой полковник с черной густой шевелюрой. — Сам Евдокимов, собственной персоной.

— Но я же не сообщал, — удивился Афанасий, разглядывая рослого плечистого человека. Спрятав руки за спиной и по-хозяйски расставив ноги, тот внимательно разглядывал выходящих пассажиров.

— Хм… Вы недооцениваете полковника Евдокимова. Для него не существует мелочей, а уж встретить столичного гостя… Это святое дело!

Тепло попрощавшись с генералом Шашковым, Афанасий направился к машине.

— Здравия желаю… Вы подполковник Покровский из Следственного комитета?

— Он самый.

— Я — начальник четыреста шестьдесят третьей колонии полковник Евдокимов, — представился атлет, браво козырнув.

— Вот я как раз к вам и направлен. Вижу, что мое появление не стало для вас неожиданностью.

— Хм… Не удивляйтесь. В нашем ведомстве как хорошие, так и дурные новости распространяются очень быстро. Прошу вас… Садитесь.

— Вы без водителя? — удивился Покровский, устраиваясь на пассажирское место.

— Иногда люблю сам порулить. Приятно осознавать, что твоя жизнь находится в твоих же собственных руках.

— Тоже верно, — согласился Афанасий и невольно поймал себя на том, что попал под его обаяние.

— Так куда мы сейчас направляемся? Вас отвезти в город, в гостиницу? Наверняка хотите передохнуть с дороги.

— Давайте сразу в колонию. Знаете, за время полета я успел достаточно отдохнуть и выспаться, так что самое время и поработать.

— Тогда милости прошу, — с готовностью ответил полковник, выезжая со взлетного поля, но Покровский был почти уверен, что за маской любезности тот прятал едкую усмешку.

Глава 3. Интеллектуальное сооружение, или Здесь был лагерь

23 июля, поселок Юрьевский

Лагерь располагался в широком ущелье, стиснутом с обеих сторон лесными сопками, по соседству был отстроен поселок Юрьевский, в котором чувствовался достаток. Дома каменные, капитальные, строившиеся на века, с большими участками, засаженными фруктовыми деревьями, среди которых преобладали яблони, разросшиеся невероятно высоко и широко. У многих домов стояли автомобили, в основном внедорожники, наиболее популярный здесь вид транспорта. На улице народу немного — кто-то копался на огороде, кто-то возился подле машины, две мамаши катили детские коляски, лишь у магазина толкались несколько человек, видно, обмениваясь последними новостями. Жители поселка в своем большинстве трудились в колонии.

Ворота отворились, и Евдокимов, въезжая на территорию лагеря, произнес с некоторым облегчением:

— Вот мы и приехали.

Офицеры, ждавшие хозяина, нервно покуривали, но, заметив подъезжающий «УАЗ», дружно побросали недокуренные сигареты в урны.

— Здравия желаем, товарищ полковник!

— Здравия желаю, — ответил Евдокимов, бодро выскочив из автомобиля. — Чего стоим? Потопали!

Полковник вместе с Покровским и в сопровождении офицеров колонии вошли через небольшие ворота в производственную зону, отгороженную от остальной части лагеря стеной из колючей проволоки.

Показав на три белых одноэтажных каменных корпуса, Павел Спиридонович проговорил:

— Здесь заключенные трудятся. Зарплата у них стабильная, не ниже минимальной оплаты труда, сдельная. Ее мы начисляем на карточку. В выходные и праздничные дни проводим культурно-массовые или спортивные мероприятия.