В двадцать втором кабинете меня сразу избавили от повязок, и если оставленный сигаретой ожог в размерах не уменьшился и лишь поблёк, то его энергетический собрат превратился в едва заметную бледно-розовую точку. Аналогичным образом дела обстояли и с порезами на правой руке: след от скарификатора превратился в поджившую царапину, в то время как второй разрез протянулся по коже едва заметной белой ниточкой.

Разница была прекрасно видна и невооружённым глазом, но исключительно визуальным осмотром медсестра не ограничилась. Она нацепила на голову оптический прибор, состоявший из целого набора разнокалиберных линз, вооружилась линейкой и начала диктовать щёголю какой-то бессмысленный набор цифр.

— Ага. Ага, — кивал тот, внося данные в мою учётную книгу. — Ничего выдающегося. О! А вот это уже интересно.

Отрывистые замечания не на шутку разожгли любопытство, и, прежде чем покинуть кабинет, я поборол нерешительность и спросил:

— И что со мной?

— Всё замечательно! — заявил в ответ щёголь, беспечно покачивая закинутой на ногу ногой. — Скорость регенерации тканей при механических повреждениях в два с половиной — три раза превышает оную способность обычных людей. Точнее позволит определить полноценное обследование, но не вижу смысла тратить на это время — показатель в пределах нормы. А вот заживление повреждений энергетического характера протекает существенно выше средних значений. Но опять же — насколько именно выше, могут дать ответ только комплексные тесты. Что-то ещё?

— Нет, благодарю, — мотнул я головой, вышел в коридор и встал в конец длинной очереди, выстроившейся к двери кабинета напротив.

Надолго внутри никто не задерживался, вскоре попал на приём к дядечке профессорской внешности и я. Тот быстро пролистал учётную книжку, что-то хмыкнул себе под нос и вновь просмотрел записи, на этот раз куда внимательней прежнего. После взял стопку сшитых суровой нитью и опечатанных сургучом листов и внёс моё имя в верхнюю пустую строку.

Я невольно сглотнул в ожидании вердикта, но дядечка никуда не торопился. Он заполнил какой-то бланк, поставил подпись и передал его медсестре. Та, не глядя, шлёпнула треугольную печать и протянула бумажку мне.

Листок оказался путёвкой в общежитие при распределительном центре Новинского отделения министерства науки, и я во все глаза уставился на хозяина кабинета.

— Простите…

— Да-да, молодой человек? Слушаю.

— А направление на учёбу? Всем моим знакомым выдали такие.

Дядечка ободряюще улыбнулся.

— Не беспокойся на этот счёт, получишь направление в самом скором времени. На текущем этапе удовлетворяются лишь предварительные заявки аккредитованных учебных заведений на абитуриентов с определёнными характеристиками. То, что кто-то им не соответствует, это нормально. Обычное дело.

От разочарования и обиды защипало глаза, но я пересилил себя, криво улыбнулся и спешно покинул кабинет. Очень уж не хотелось раскисать на глазах у смазливой медсестрички, будто той было до меня хоть какое-то дело. Ну или мне до неё.

На лестнице я сделал несколько глубоких вдохов и кое-как взял себя в руки, успокоился. Пусть и не получилось сразу попасть в один институт с Ингой, ещё ничего не решено, раз только предварительные заявки обрабатывают.

Зачислят ещё! Ну а нет — тоже убиваться не стану, я ведь прошёл инициацию! Не отсеялся в самом начале, не сошёл с ума, не погиб в свой первый резонанс.