— А-а-а! — понимающе протянул Аркадий. — Ну да, кому-то же надо семейный уют обеспечивать!

Это он от жары лишнего сболтнул, не иначе.

— Мы обязательно донесём эту точку зрения до твоей невесты! — отчеканила Инга, но, прежде чем успела завести разговор об искоренении буржуазно-мещанских пережитков, захрипела чёрная тарелка репродуктора.

— К первому пути прибывает экспресс на Новинск! Повторяю…

На посадку пригласили пассажиров первого вагона, и все кругом засуетились, начали доставать и проверять литерные билеты. К выходу на перрон быстро выстроилась длинная очередь, а вот мы остались сидеть на лавочках.

Наш вагон — четвёртый, просто нет смысла в самую сутолоку лезть. Я только убрал книгу в фанерный чемоданчик средних размеров и устроил его на коленях.

— Пригласят и пойдём! — решил Аркадий, оценил очень уж неторопливое продвижение очереди и хмыкнул: — Медленно они как-то!

— Опять жандармы документы проверяют, — предположил Лев, и точно — когда через полчаса нас пригласили на посадку, так сразу пройти через небольшую площадь к вагонам не получилось: только предъявили билеты жандармскому унтеру, придерживавшему локтем болтавшийся на ремне угловатый пистолет-пулемёт, и тот сразу велел отойти в сторону.

— Ждите! — коротко бросил он, не снизойдя до объяснений, и дал отмашку подчинённому. — Следующих запускай!

Дабы придать движению пассажиров хоть какую-то упорядоченность, проход ограничили гипсовыми клумбами с чахлыми и пожухлыми цветами, нам пришлось сместиться в сторону и расставить чемоданы в тени колонн. Второй жандарм расположился так, чтобы контролировать обстановку, но трёхлинейку с примкнутым штыком оставил висеть на плече.

Судя по всему, причиной столь пристального внимания стали значки февральского союза молодёжи, но мысль о политических антипатиях унтера я всерьёз рассматривать не стал и решил, что подозрительной тому показалась сплочённость нашей компании сама по себе. Как верно подметил Лев, соискатели представляли собой сборище на редкость разнородное, за время пути попутчики успели сбиться разве что в землячества, а никак не в клубы по интересам.

— Четвёртый вагон ещё есть? — спросил жандарм и тут же гаркнул. — Сдай назад! Пятый ещё не вызывали!

— Пусть ждут! — подтвердил унтер и обратил своё внимание на нас. — Документы!

Тут-то всё и случилось. Откуда взялись тащивший сразу два обтянутых кожей чемодана рыжий парень и едва поспевавшая за ним чернявая девица, внешностью чем-то напоминавшая галку, я не заметил, отвлёкся, доставая сопроводительные бумаги.

— Куда прёшь?! — возмутился жандарм, загораживая дорогу растрёпанной парочке.

— Третий! — крикнул запыхавшийся после быстрого бега парень. — Третий вагон! Замешкались!

— Замешкались они! — недовольно проворчал унтер, но билеты у рыжего всё же принял.

И — жахнуло! Окна третьего вагона разом вышибло все до одного, полыхнуло внутри и сразу выплеснулось наружу, принялось лизать борта оранжевое пламя. Следом осыпалось на брусчатку остекление крытого перехода над путями, мелькнуло и заколыхалось на лёгком ветру красно-чёрное полотнище анархистов, захлопали выстрелы.

Первым, как ни странно, среагировал на случившееся рыжий парень — он ухватил подругу за руку и утащил её за ближайшую колонну. Унтер не последовал за ними, вместо этого сорвал с плеча оружие, но открыть стрельбу не успел, сразу дёрнулся и ничком повалился на пыльную мостовую; вокруг его головы начало быстро растекаться кровавое пятно.