|
Три отдельных отряда под баннерами королевских рыцарей, и один – из Армландии. Остальным, как сообщили, еще идти и идти. Вы же направляете из разных мест королевства? Да и обозы пока что тащатся, а не скачут. – Скоро здесь будет не протолкнуться, – заверил я. – Готовьтесь выдавать дочерей за рыцарей. Как Дженнифер, леди Элинор? – Здоровы, – заверил он. – Леди Элинор сейчас наверняка возится со своим нечестивым занятием, иначе бы уже вышла, а Дженнифер… да, леди Дженнифер отправилась на охоту. Я изумился: – На охоту? – Да, – подтвердил он. – Но не извольте беспокоиться, она в нашей части Брабанта, а еще с нею два десятка молодых рыцарей. Они жизнь за нее отдадут, если что! – Не сомневаюсь, – сказал я с некоторой ревностью. – Все рвутся в женихи… Он ухмыльнулся: – Так леди красавица! – Да кто это видит, – пробормотал я. – Ты присматривайся к самым настойчивым. Если что, даю тебе право… ну, ты понял. У нас только она осталась. Даниэлла рожает лорду Митчеллу наследников, герцог еще в пути… Мартин спросил с некоторой ноткой ревности: – Этот непутевый Митчелл уже лорд? – Кроткая Даниэлла, – заверил я, – сделала из него ягненка. Как мой Зайчик? Он широко улыбнулся: – Навестите его прямо сейчас, а то он всю конюшню разнесет, как только почует вас. Глаза его смеялись, доволен, как и всякий мужчина, что я сперва расцеловался с собакой, потом иду целовать коня, а уж затем навещу, если не забуду из-за малости, хозяйку крепости леди Элинор. Зайчик радовался сдержанно, благородный рыцарский конь, но когда я обнял его за шею и шептал в ухо все самые ласковые слова, он гордо посматривал по сторонам, все ли видят, как его любит могущественный сэр Ричард, красиво и легко переступал ногами, словно горячая арабская лошадь. Бобик все пытался вклиниться между нами, отпихнуть меня, вилял всем плотным корпусом, заверяя, что вот же он, самый замечательный и любящий, ну как можно ласкать это травоядное? В недрах земли заворчало, я ощутил непонятный страх и желание убраться подальше. Чуть позже почву ощутимо тряхнуло, я огляделся в испуге, но ничего, к счастью, не рухнуло. Глубоко под ногами ворчит и потрескивает, словно проснувшийся великан расправляет затекшие от долгого сна кости. Из дальней башни вышел сгорбленный синий гном в огромной белой бороде, что плотным покрывалом закрывает грудь и плечи. На голове остроконечный колпак, тоже синий, поля печально обвисли, как лопух под дождем, длинная, до земли, одежда прошита золотыми нитями, а в руке длинный резной посох с огромным рубином, что еще в первый раз поразил меня размерами. Я пошел к нему широкими шагами: – Уэстефорд! Он вздрогнул, повернулся ко мне. Из-под снежно-белых и кустистых бровей на меня взглянули старчески выцветшие глаза. – Ваша милость! Я не стал поправлять, что давно уже «ваша светлость», старики нового не запоминают, придержал его за плечо, не дав преклонить колено. – Оставь церемонии для простых, Уэстефорд. Мы волшебники или хвосты собачьи?.. Я вижу, идешь из подвала. А раньше ты, если память не дурит, жил наверху, как аист на крыше? Он чуть-чуть поклонился, спина захрустела, а потом опасно затрещала, будто в ней ломаются вязанки хвороста. – Стар я стал совсем, – проговорил он шамкающим голосом, – трудно подниматься на такую высокую башню. Я спросил с интересом: – Да ты и раньше почти не спускался. Что-то изменилось? Он пугливо посмотрел блеклыми глазами, почти белыми, даже страшновато в такие смотреть, сказал дребезжаще: – Не… совсем… – Но что? Он тяжело вздохнул: – Ваше милостивое отношение… доброта леди Элинор, а также леди Дженнифер… гм… позволили мне чуточку расшириться… Я охнул: – То есть теперь в твоем распоряжении вся башня? От крыши и до подвала? Он проговорил торопливо: – Крепость пока что пустует. |
