|
Истаниэль не отвел взор, а король сказал полным горечи голосом: – Мои люди погибли... А сколько своих людей вы послали в войско, что должно было находить и уничтожать отряды Карла? Барон нервно дернул щекой. – Ваше величество, мы говорим не о том. – Не о том?.. Мои люди погибли! – Они воины, – напомнил барон, – а не пахари. Это пахари не должны гибнуть. Сколько вооруженных людей вы сможете послать? Сколько рыцарей? Король выпрямился в кресле, в глазах разгорался гнев. – Мои люди погибли, – сказал он резче. – Они ночевали в поле, не успевая отгородиться от врагов, гонялись по лесам за лазутчиками, попадали в засады, а ваши отсиживались за крепкими городскими стенами. Барон ответил так же резко: – Мои люди заняты охраной сел и поселков... и они тоже гибли. Вместе со всеми жителями. Гибли, сражаясь! А защищать нас от войск Карла – это ваша обязанность, ваше величество. – Я защищаю, – повысил голос король, – опираясь на своих вассалов! Кстати, вы – мои вассалы. Еще не забыли об этом? Барон коротко поклонился. – Вы не поняли, ваше величество. Мы ждем от вас войск. Наши владения нуждаются в защите. Мы присягали служить вам, но и вы клялись защищать нас. Где эта защита? Я не могу уехать без приданного мне войска. Или хотя бы достаточно сильного отряда из рыцарей. Тяжелых рыцарей. Можно придать им, кроме пеших воинов, с десяток арбалетчиков. Но только хороших. Король саркастически улыбался. Барон перечислял, повышая голос, но, когда он закончил и выпрямился, глядя вызывающе, Шарлегайл устало отмахнулся. – Вы не видите, что творится, барон? Или все это нарочито? – Ваше величество, – заявил Истаниэль твердо, – вы должны дать войско. Это вы здесь отсиживаетесь за крепкими стенами, не ввязываясь в сражения, а мы... мы воюем! Брат короля прожег барона ненавидящим взглядом. Мне даже почудилось, что я слышу скрип его зубов. Ланселот медленно наливался яростью, а грубый Бернард вдруг громко и отчетливо выругался. Бароны, все трое, повернули головы в нашу сторону. Гигант смерил Бернарда убийственным взглядом, пальцы стиснули Рукоять меча и потащили его из ножен. Рука Ланселота отодвинула Бернарда, голос рыцаря прозвучал холодно, с угрозой: – Когда мы уезжали за мощами Тертуллиана, с королем так еще не разговаривали. Что-то переменилось? Его рука опустилась на рукоять меча. Лицо стало белым, красиво вырезанные ноздри затрепетали, а в наглых выпуклых глазах заплясало безумие. Он часто и резко задышал. Бернард, Рудольф и Асмер тоже взялись за рукояти оружия, готовые обнажить в любой миг. Поколебавшись, я снял с петли молот и поймал глазами гиганта. Король грянул с неожиданной мощью: – Кто обнажит здесь оружие... голову того сегодня же получит палач! Это королевский зал! Гигант, вытащивший меч до половины, заколебался, глаза его полыхали такой же яростью, как и у Ланселота, но из груди вырвался шумный выдох, рука с фохотом задвинула меч обратно в ножны. – Ланселот, – прорычал он с угрозой, – ты не будешь здесь сидеть всю жизнь. Ланселот ответил с холодной надменностью дворянина, разговаривающего с оборванным нищим: – Да. Потому постарайся не попадаться мне на дороге. Беольдр прочистил горло, это было похоже на треск падающей кровли, сказал гулко, перекрывая все голоса: – Ваше величество... Осмелюсь дать совет. Вопрос сложный, давайте его отложим. Ланселот прибыл... это все-таки событие! Шарлегайл наклонил голову, а когда поднял, в его глазах уже не осталось гнева. – Аудиенция закончена, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Мы обдумаем, чем можем помочь... что вообще сделать в наших силах. А пока оставьте нас. Бароны нехотя поклонились, едва-едва, гигант так и вовсе склонил голову на миллиметр, а когда они на правились к выходу, ожег Ланселота ненавидящим взглядом. |
