«Так что ни у кого из ее коллег нет прямой заинтересованности, — отметила я. — Новый директор может оказаться хуже прежнего. Да и вообще… Никто не убивает лишь за то, что человек — зануда. Так бы половины людей на земном шаре не осталось…»

— Почему я тебе об этом рассказываю? — в голосе Марго зазвучало удивление. — Ты в курсе, что у тебя лицо как у психотерапевта? Взгляд такой… понимающий. В поездах к тебе, наверное, очередь выстраивается исповедаться?

Ей удалось меня рассмешить, хотя это я должна была попытаться поднять ей настроение. Но Марго, похоже, и сама справилась. Наверное, она была из тех женщин, которые умеют давить боль в зародыше и не таскают годами в душе глыбы льда, как это делаю я…

К нам уже направлялась официантка с двойным подбородком и унылым цветом волос, свисавших вдоль одутловатого лица. Как ни странно, на ней не было длинного сарафана и кокошника — кому-то из руководства кафе хватило ума понять, что это был бы уже перебор. Она двигалась сонно, и я наделась, что Марго успеет ответить прежде, чем официантка доползет до нашего столика.

— Если ваш директор был хорошим человеком, кто мог желать ему смерти?

Но ее ответ ничего мне не дал.

— Этого никогда не знаешь, верно? — спросила она и подвинула салфетницу в форме березового листа поближе ко мне. — Может, и меня кто-то мечтает увидеть в гробу… Пока не снесет полчерепа, не догадаешься.

— Ему не снесли череп… Говорят, пуля угодила в макушку.

— Что будете заказывать? — прозвучало над нашими головами.

— Сырники со сметаной, пожалуйста, — проговорила Марго, не отрывая от меня глаз. — Две порции. И чайничек принесите.

Официантка уточнила голосом мученицы:

— Черный? Зеленый?

— Черный.

— Зеленый.

Мы произнесли это одновременно, но Марго тут же уступила:

— Пусть будет черный.

— Ладно, — недовольно проронила официантка.

Как будто она могла отказать!

Провожать ее взглядом я не стала, потому что Марго тут же спросила:

— В макушку? Откуда ты знаешь?

Я изобразила удивление:

— А ты сама не видела?

Она покачала головой:

— Я лежала в одном ряду с Виктором Михайловичем. И голову повернула в другую сторону… Я вообще его не видела.

На всякий случай я запомнила это, хотя если с нее сняли показания, то на схеме уже отразилось, где находилась Марго.

— Ты долго с ним работала? — спросила я, добавив сочувствия в голос.

— Три года. Он меня сразу после Финашки взял. Другой побоялся бы принять без опыта работы, а Шмидт рискнул. — Ее мягкий подбородок жалобно дернулся. — Он буквально вчера мне сказал, что ни разу не пожалел об этом. Можешь себе представить?! Буквально вчера!

— Хорошо, что он успел это сказать…

— Да. — Она неожиданно успокоил