— Последний раз я просила его об услуге на следующее утро после того, как застрелила Троттера. Пришла к нему в офис и попросила разузнать, нет ли слухов, что судья заказал мое убийство. Хотела посмотреть на его реакцию. Он и бровью не повел.

Дункан подумал, что она очень храбрая или их отношения с Савичем ближе, чем она хочет представить.

Он сделал комплимент ее смелости.

— При чем тут смелость, Дункан. Я была в отчаянии. Я знала, что Савич позвонит Като, как только я уйду. Надеялась, что Като, узнав о моих подозрениях, надолго отложит исполнение своего плана.

— Элиза, ты виделась с Савичем и после, — сказал он, пристально изучая выражение ее лица. — В «Белом фраке».

— Да. В тот день, когда вы приезжали в загородный клуб. Ты не поверил мне. Я подумала… я боялась, что ты выдашь меня Като.

— Я не рассказал ему.

— Сейчас я знаю. Тогда не знала. Я вернулась к Савичу, чтобы спросить, что он выяснил. Насколько мои страхи оправданы? Он принялся успокаивать меня: по его словам, в преступном мире только и говорили, до чего судья меня обожает и что он жизнь готов отдать, лишь бы ни один волосок не упал с моей головы.

— Сбивал тебя с толку.

— Почти. Он-то знал, что рано или поздно Наполи обо мне позаботится. А откуда ты узнал о моем знакомстве с Савичем?

Он рассказал ей о Горди Балью.

— Я узнал о его вынужденном самоубийстве сразу после того, как судья принес разоблачающие фотографии тебя с Савичем.

Она недоуменно покачала головой:

— Ты и вчера говорил о них. Что за фотографии? Он объяснил. Но она по-прежнему была удивлена.

— Наверное, когда Наполи по поручению Като следил за мной, стараясь застать с Коулманом Гриэром, он заснял меня с Савичем.

— Могу поспорить, он от радости кипятком писал. Фотографии, на которых ты с Савичем, были для твоего мужа в десять раз важнее, чем бейсболист. Это была козырная карта Наполи.

— Но разыграть он ее не успел.

— Верно. Ему они послужить не смогли, зато здорово подыграли Като. Он использовал их, чтобы убедить нас, полицейских, что ты — лживая, двуличная женщина, возможно, любовница крупного преступника, убившая двух человек. А когда ты поняла, что твоя песенка спета, бросилась с моста. Мы ему поверили.

— И ты тоже?

— Я в особенности.

Она посмотрела на него долгим взглядом, потом хрипло спросила:

— Поэтому ты плакал вчера вечером? Ты думал, что я умерла?

Эту тему он продолжать не хотел. Не сейчас.

— Письмо Чета по-прежнему у тебя?

— В безопасном сейфе в банке нашего родного города. Я оставила его там в день отъезда в Саванну. Я — единственный получатель.

— Хорошо. — Он потянулся через нее, открыл бардачок и достал солнечные очки. — Надевай. Правда, одна дужка погнута.

— Элизу Лэрд больше никто не ищет.

— Я не хочу рисковать.

Когда они вошли в магазин, он дал ей денег.

— Отлично понимаю, что их гораздо меньше, чем ты привыкла тратить.

Взяв деньги, она нахмурилась.

— Спасибо. Я верну. Чем займешься, пока я буду делать покупки?

— Завалюсь вон в тот бар, закажу клубничной газировки и стану думать, как поймать этих ублюдков.

Она взяла тележку и ушла. Он занял место в баре и, потягивая шипучий клубничный лимонад, принялся мечтать о том, как Савича на пару с Като Лэрдом закуют в кандалы и отправят в тюрьму.