— Это-то все? — Нора среди дерьма. — Надя нахмурила лобик. — Временная пересадка. Я здесь оставаться не собираюсь. Но и уезжать на пустое место не тороплюсь. Посуду в кабаках мыть? На панели за 20 баксов стоять? — Да, да, Тинка, для многих — это колоссальная карьера. А вот Люська Богатырева из нашего агентства, между прочим, недавно за иноземного графа выскочила. В «Пенте» два дня гуляли… И укатили, как миленькие, в фамильное поместье недалеко от Мадрида. А? Как тебе нравится, — графиня?! Да, она из Балашихи, у «трех вокзалов» два года ходила. Приводы в милицию были… — Надя разгрызла очередную бутылочку. Было заметно, что везенье некой Люськи волновало её. — А граф, думаешь, старый пердун, весь в соплях и геморрое? Ничуть — лощеный жеребец. Все наше «агентство» перетрахал, прежде, чем на Люсиль остановился. За скромность, говорит, полюбил. Русские девушки очень верные, трудолюбивые и аристократичные. — Надя подмигнула.

— Согласна на верность и трудолюбие. И на плешивого старика. Черт с ними — с плейбоями. — Кристина зло стиснула губы, припомнив белый мерседес и его владельца. — Пусть другие их под красным соусом лопают… Мне бы только из этой помойки вырваться. Я уж, Надька, своего шанса не упущу и тебе всегда благодарна буду.

— Ох, насмешила! Девочку развращают, растлевают, а она о благодарности думает!.. Кроме того, от меня не много зависит, — это не рекомендацию для вступления в комсомол накатать. И требования, конечно, выше: трудовая дисциплина, профессионализм. Наша директриса женщина очень начитанная, кандидат философских наук, в Европе с бывшим мужем-дипработником пятнадцать лет отсидела. Так вот, она все про это дело знает — статистику, экономический, социальный аспект. Деятельностью своею гордится. Любит данные какого-то социологического исследования цитировать. Ученые опрашивали учениц московских ВУЗов и училищ: кем хочешь быть? И оказалось, что не академиками, не актрисами, не политиками и не космонавтами больше всего хотят стать наши девочки. Путанами. С валютным доходом и хорошими условиями труда… Только вот до этого ещё «дослужиться» надо. — Надя раскусила шоколадку с ликером и томно закрыла глаза. — Это я кое-какие вонючие воспоминания кайфом перебиваю… А от тебя мне ничего не надо. Никакой благодарности. Пока. Усвой твердо одно: я тебя с директриссой знакомлю, а значит, за тебя отвечаю. Не знаю, как дело пойдет, но что бы там ни было — железно — рот на замке. Поняла?

— Ты что, забыла — я же секретарем комсомола в школе была. Почти Зоя Космодемьянская. Пусть хоть пытают — закалка есть.

— Ну, пытать тебя так сразу вряд ли будут. А вот поработать одним местом придется. Не пыльное, между прочим, занятие. А иногда — очень даже увлекательное. Ты, смотри, подружка, сразу-то в энтузиазм не впадай. Все с умом… Ну, это я рано загадываю. Давай-ка, примерь что-нибудь из моего тряпья. Чтобы простенько и со вкусом. У Беллы Борисовны глаз-алмаз. Вроде в твою сторону и не смотрит, а уже вся «творческая биография» ей известна. И одежда здесь вроде анкеты по учету кадров.

После тщательных переборов подруги остановились на строгом красном шерстяном костюме, придав ему пикантность полосатым диоровским шарфиком. Вот только размеры не сходились. Особенно, длинна, — Надькина юбка «миди» выглядела на Кристине как экстравагантное «мини». Общим видом своей протеже Надин осталась довольна и уже в машине, ловко гоня свою маленькую юркую «хонду» к центру, давала последние стратегические наставления:

— Не нагличай, но и не очень заискивай.