Итак, последние два года своей жизни он прожил достойно. В конце января 1788 года Красавец принц Чарли, чье имя всегда будет звучать в шотландских песнях, скончался на руках у Джона Нэрна, предводителя клана Нэрн. Верные ему люди, посвятившие свои жизни погибшему делу, собрались у его постели. Дочь скрасила ему последние минуты жизни. Во дворце было тихо, лишь звучали голоса францисканцев, читавших молитву по усопшему.

Грустно говорить об этом, но Шарлотта, герцогиня Олбани, пережила своего отца лишь на год и восемь месяцев. Ее лошадь споткнулась и упала вместе с наездницей в Болонье, и Шарлотта умерла от полученных увечий.

Когда сегодня смотришь на ветхий старый дворец Мути, приходит еще одно, последнее воспоминание. Это было в 1811-м, через двадцать три года со дня смерти Карла Эдуарда. Невысокая полная женщина пятидесяти девяти лет стоит и смотрит на здание. С ней страдающий подагрой сорокапятилетний мужчина. Остается только гадать, о чем думает женщина, ибо это Луиза, графиня Олбани, жена Карла Эдуарда. Это дворец, куда она пришла юной девятнадцатилетней невестой тридцать девять лет назад. Но кто ее прихрамывающий друг? Это вовсе не ее поэт, Альфиери, который уже восемь лет как в могиле. Он умер в пятьдесят четыре года, и его смерть подкосила ее. Их любовь была счастливой, несмотря на его ужасные припадки гнева, от которых она часто плакала, и его отвращение ко всему французскому, особенно к Наполеону.

Тот человек, что стоял с ней около дворца в 1811, был французский художник Франсуа-Ксавье Фабр. Его портреты Луизы и Альфиери до сих пор висят во французском зале галереи Уффици во Флоренции. Подобно Луизе, Фабр искренне восхищался Альфиери, и кажется очень естественным, что после смерти поэта эти двое проводили много времени вместе. Разумеется, не обошлось без сплетен. Во время своего визита в Рим Фабр и Луиза спустились в склеп собора Святого Петра, где она постояла над могилами своего мужа, его брата и их отца. О чем она думала? В ее дневнике нет никаких записей об этом. Побывав в Риме, они не спеша вернулись в Casa Alfieri, на берегу Арно во Флоренции.

Хотя Луизе не суждено было стать королевой Англии, она, безусловно, была настоящей королевой Флоренции в последние тринадцать лет своей жизни. Обычно она сидела в большой комнате с видом на реку, принимала посетителей, все ее любили и восхищались ею. От ее волшебной красоты не осталось и следа, она скрылась за немецкой угловатостью лица и фигуры. Луиза восседала в кресле с величественным видом, отяжелевшая и старомодно одетая, с шейным платком а ля Мария-Антуанетта на груди, и гордо хранила память о своем Поэте. Английских посетителей тем не менее она интересовала исключительно как вдова Младшего Претендента. Однажды, когда вести о смерти Георга III дошли до Флоренции, одна глупая женщина, надеясь заслужить этим благосклонность старой графини, с чувством воскликнула: «Графиня, объявляю вам о смерти узурпатора!» Луиза бесстрастно посмотрела на нее, и сухо спросила: «Какого узурпатора?»

Когда она в семьдесят один год умерла, то оставила все наследие Альфиери Фабру. И тот, кто посетит старинный городок Монпелье во Франции, родной город Фабра, обнаружит все книги и рукописи там. Они аккуратно выставлены и окружены заботой в музее Фабра. Ничто не могло бы разозлить Альфиери больше, чем то, что его произведения хранятся на столь ненавидимой им французской земле!

Вновь посетив палаццо Мути, я увидел мемориальную доску, затерянную в одном из темных коридоров и сообщающую, что здесь жил Генри, кардинал и герцог Йоркский, на котором и пресекся королевский род Стюартов.