– Вот карты, я принес… – тонким голосом говорил запозднившийся бритоголовый подросток, стоя на лестничной площадке. В квартиру он войти не решался.

Собственно, квартиры и не было. Прямо за дверью висел в пространстве уходящий в неясный туман, огненный мост.

Глава 1

NIL ADMIRARI

Иссушенная солнцем и истоптанная тысячами, миллионами ног белая дорожная пыль мягко глушила поступь двух великолепных коней. Только изредка кремень или потемневшая, отслужившая свое пряжка сандалий звякали под копытом, и тогда благородное животное, чутко прядая ушами, оглядывалось на седока, словно спрашивая, а не высечь ли искры бодрой рысью. Но всадники не были расположены к стремительной скачке в этот жаркий день. Одежды обоих были скрыты под дорожными плащами, и все же сразу чувствовалось, что путешественники – люди тоги, привыкшие повелевать и полагаться на разум и красноречие в той же мере, как на отточенный меч и туго набитый кошелек.

Потому и путешествуют они вдвоем, что даже скучную дорогу летним днем способны превратить в приятное и полезное времяпрепровождение, обсуждая торговый вопрос или политическую интригу или же просто развлекая друг друга содержательной беседой. Ибо лучшее, что может делать человек, это совершенствовать себя без всякой корысти. Подобно тому вниманию, какое вы уделяете совершенствованию своего тела, интеллект, питаясь живой и содержательной беседой, обязан развиваться ежедневно и ежечасно, если вы и впрямь желаете к годам расцвета, то есть к тридцатилетнему возрасту, решать судьбы империи.

Такого мнения придерживались оба всадника, ничуть не страдающие от жары, поскольку позволяли себе одеваться в ткани самого лучшего сорта и вполне наслаждаться той самой дорогой, на которой погибает треть захваченных в плен и обращенных в рабство варваров – на пути в Вечный город. Двое верховых могли спокойно наслаждаться буйством красок, высвеченных горячим средиземноморским солнцем, тучностью стад, пасущихся в отдалении, богатством виноградника, сбегающего по склону холма той области, которая должна была прославиться в будущем редкостными итальянскими винами и уже теперь носила громкое и грозное имя Кампанья.

Их взор радовали попадающиеся тут и там колонны и портики из розового маланийского мрамора, причудливая роскошь вилл зажиточных горожан, повсюду разбросанных в прихотливых складках рельефа, а то а огромный амфитеатр, тот самый, что был построен по указу жестокого диктатора и которому предстояло пережить множество диктаторов будущего.

Но внимание путников было занято другим – она вели разговор, и опытный наблюдатель сразу понял бы, что связывают беседующих узы совершенно особого свойства. Это были учитель и ученик, причем именно то сочетание, когда учитель заслуженно уважаем, а ученик по заслугам любим. Итак, мы имеем счастливую возможность сообщить вам разговор двух блестящих интеллектуалов эпохи тучных виноградников и портиков из розового мрамора.

– …Затем повторю тебе вновь, – настаивал учитель, в свои сорок выглядевший на редкость моложавым. Если бы не широкая известность, то встречный мог бы принять его за наставника по фехтованию или гимнастике отпрысков титулованных семей. Но слишком велика была известность прославленного философа, чтобы любой случайный прохожий понял – не мечта о физическом совершенстве заставляет безусого юношу в незапятнанной, подвернутой на бедра тоге с фиолетовой вышивкой ловить каждое слово своего наставника. – Повторяю сказанное вчера, потому что мысль эта станет краеугольным камнем наших рассуждений и диалогов на протяжении ближайшего семестра. Не следует удивляться ничему в этом мире. Поскольку нет необъяснимого, нет и неведомого, нет и удивительного, то есть не подвластного человеческому разуму.