– Мне нужно в Чудь, – мрачно пробурчал Белаш.

– Заколебал ты меня со своей Чудью! Мало ли куда тебе нужно? Я тебе говорю, что нам всем нужно. Сейчас организованно идем допрашивать пленных. Не бьем их и ушей не отрезаем. Пойми ты, что если к местным властям мы вломимся по одному, то нас упрячут в психушку, а если все вместе…

– Властям… – презрительно зацепился Белаш. – Мент, он мент и есть.

– Товарищи!

С холма, почти уже невидного на фоне быстро темнеющего небесного ультрамарина, быстрыми шагами спускался Хромин младший. Его борода восторженно торчала в разные стороны.

– Товарищи, я могу, конечно, ошибаться, но, судя по всему, мы с вами на легендарной Аппиевой дороге.

– Просто на ушах висит, – согласился Андрей.

– Ну как же! – изумился историк. – А где же, по вашему, Спартака распяли?

– Это не Спартака распяли, – привычно возразил Белаш, – это римская католическая церковь пыталась мифологизировать деяния православного Христа.

– Все! – скрипнул зубами Андрей Теменев. – По хорошему вы не хотите, а я уже не могу» Я пошел допрашивать. Хотите – идите со мной, не хотите – идите в задницу. Но если кто нибудь тронет хоть одного переводчика, я эту сволочь самолично пристрелю. Dixi !

Он двинулся между известняковыми плитами, и навстречу ему из кустов бузины выбрался Алексей Илюхин, на ходу застегивая черные, подвернутые у ботинок джинсы. Лик юноши свидетельствовал, что все враждебные поползновения забыты.

– Что, понос? – злорадно осведомился Андрей, оглядываясь через плечо. Белаш и историк шли следом. – Вы меня слушайте, слушайте, здоровее будете!

Вопреки ожиданиям, у памятника с изображением солнца ни Хромина старшего, ни его названой супруги не оказалось. Все огляделись. Кругом были все те же покой и тишина, только небо над головой стремительно становилось ультрамариновым. На западе слоями томатного сока в любимом и Теменевым и Белашом коктейле «Кровавая Мэри» горели полосатые облака.

– Дмитрий Васильевич! – вкрадчиво позвал Андрей. – Эй, Дмитрий Васильевич! Идите к нам, Дмитрий Васильевич, нам нужен ваш язык.

Тишина. Только где то завел свою ночную песню чибис.

– Еще не хватало, чтобы этот придурок сбежал, – мрачно сказал Теменев. – Вроде интеллигентный человек, должен бы понимать.

– В жизни Димка не был интеллигентом, – сурово, словно вернувшись мыслями в старую квартиру на втором этаже, сообщил Святослав Хромин. – А был он жлобом и…

– А еще эта чернозадая дура, – подхватил Илюхин, болезненно, как при коликах, морщась.

– Эта чернозадая дура, – не оборачиваясь произнес Андрей, – говорит по здешнему, да еще и стихами. А ты и по русски то не вполне. Я знаю десяток латинских поговорок, историк вон – через пень колоду. Что, Святослав Василич, если братец сбежал, вам переводить придется то.

– Я не совсем… – растерялся Святослав, ероша бороду, и поежился, кутаясь в безобразно растянутую холостяцкую майку, на животе которой еще виднелись следы жарки картофеля без передника. – Я не уверен… Ночью будет дождь. А дожди здесь…

– Санечка! – рявкнул Белаш.

Но и парень в черно оранжевой куртке делся куда то, как будто ветром его сдуло.

– Дотрепались, – подытожил Андрей и на всякий случай дослал патрон в патронник. – Довыступались гражданин Белаш. Кто вязал пленных? Ваш малохольный Саня? Я ничуть не удивлюсь, если сейчас на пороге стоит легион солдат, или как тут внутренние войска называются, подскажите?

– Один раз мы их побили… – заклекотал Белаш.