Король Регоса тем временем послал лазутчиков, и они, разузнав, как обстоят дела, вернулись с сообщениями, что юный завоеватель попрежнему находится в городе. Поэтому никто из них не посмел и носа показать на Регосе. Они жили в страхе и смятении на Корегосе, размышляя, как им свергнуть принца Пингареи и короля Ринкитинкии.

На спине у Никобоба были котомка и топор, и он шел, глядя перед собой и размышляя о том, как странно юный принц завоевал город Регос и прогнал могущественного Госа.

Внезапно Никобоб приметил на дороге красный башмак. Он подобрал его и, увидев, что башмак хороший, хоть и маловат для его ноги, сунул находку себе в карман. Завернув за угол дворцовой стены, Никобоб увидел кучу мусора, где среди прочего хлама лежал второй башмак, в пару тому, какой он подобрал чуть раньше. Он взял его и тоже сунул в карман, пробормотав себе под нос:

— Пара башмаков — отличный подарок для моей дочки Зеллы.

Никобоб уже дошел до леса и побрел по лесной тропинке, а Инга и Ринкитинк все искали исчезнувшие башмаки. Им было невдомек, что их подобрал прохожий. Угольщик же был честным человеком и ни за что не взял бы чужие башмаки, если бы не был уверен, что их выкинули за ненадобностью.

До лесной хижины, где Никобоб жил с женой Даллой и дочкой Зеллой, путь был неблизкий, но угольщик привык к дальним переходам и шел, весело насвистывая.

Я уже говорил, что мало кто отваживался бродить по густым лесам Регоса. В лесных дебрях обитало немало хищных зверей, и король Гос, отправляя очередного гонца на рудники, не знал, доберется тот до места или нет.

Но угольщик знал как свои пять пальцев лес, что был между городом и рудниками. В этих местах жил страшный зверь Чогинмугер, которого все от мала до велика боялись как огня.

Чогинмугер жил на Регосе с незапамятных времен. Многие были убеждены, что он родился при сотворении мира. С каждым годом чешуя, покрывавшая его туловище от головы до пят, становилась все прочнее, зубищи острее, а аппетит все ненасытней.

Когда— то на Регосе в изобилии водились драконы, но Чогинмугер так любил лакомиться драконятиной, что слопал их всех до одного. Лесные болота раньше кишмя кишели змеями и крокодилами, но и их сожрало ненасытное чудовище. Жители Регоса успели убедиться: на Чогинмугера нет управы, и если кто-то на свою беду сталкивался с ним, пощады ждать не приходилось.

Кто— кто, а Никобоб прекрасно это знал, однако до сих пор судьба его хранила. И хотя случалось ему пускать в ход топор, когда на него нападали лесные хищники, с Чогинмугером он не встречался. Никобоб шел в отличном настроении, и вдруг раздался треск валящихся деревьев, задрожала земля, и перед ним вырос Чогинмугер с разинутой пастью. Никобоб понял, что пропал, и сердце екнуло у него в груди.

Бежать было поздно, а вступать в единоборство бесполезно. Но Никобоб решил дорого продать свою жизнь. Он вовсе не собирался добровольно превратиться в обед для чудовища. И тогда он поднял топор, и со всего размаху ударил им по огромному красному языку Чогинмугера. О чудо! Язык повалился на землю.

Угольщик не верил своим глазам. Он не знал, что это волшебные жемчужины, что таились в найденных им башмаках, сделали свое дело. Но успех окрылил угольщика, и он еще раз взмахнул топором, разрубив пополам страшную пасть зверя.

Чогинмугер взвыл от боли и ярости, а Никобоб сбросил камзол, засучил рукава и взялся за дело. Но топор, видать, затупился о крепкую чешую чудовища. Чогинмугер, сверкая глазищами, двинулся в наступление, а Никобоб, зажав камзол под мышкой, стал отступать.

Это было ошибкой. Чогинмугер бегал быстрее ветра. В мгновение ока он догнал Никобоба — и страшные челюсти щелкнули. Но Никобоб держал под мышкой камзол с башмаками, в которых были чудесные жемчужины, и зубы Чогинмугера не причинили ему никакого вреда. Увидев, что он цел и невредим, Никобоб быстренько надел камзол и опять взялся за топор.