Лорен успела добраться до Хэвертона, когда на панели замигала красная лампочка, сигналя о том, что бензин на исходе. Заправка была закрыта, и ей пришлось провести ночь в убогом мотеле. Прежде чем уехать, она подошла к стойке регистратора и попросила карту Канзас-Сити. Портье объяснил, как проехать к отелю «Ритц-Карлтон», который, по его словам, находился совсем близко от музея.

И все же Лорен заблудилась. Пропустила нужный поворот и забралась слишком далеко к югу, оказавшись на кольцевой дороге. Сжимая промокшую карту, на которую случайно опрокинула бутылку с диет-колой, она остановилась у очередной заправки и снова справилась, как попасть в центр города.

На этот раз все обошлось, и Лорен легко добралась до отеля.

Томми говорил, что Канзас-Сити – красивый и чистый город, но все описания меркли по сравнению с действительностью. Лорен то и дело восхищенно ахала. Вдоль тротуаров тянулись ухоженные газоны, а старые двухэтажные дома утопали в зелени и цветах. Следуя указаниям хозяина заправки, она свернула на Уорд-Паркуэй, которая должна была привести ее прямо к дверям отеля. Улицу рассекали широкие, засаженные травой разделительные полосы, и Лорен дважды проезжала мимо компаний подростков, игравших в футбол. Очевидно, мальчишкам была нипочем влажная удушливая жара.

Дорога шла под откос, и как раз в ту минуту, как Лорен заволновалась, что снова забралась не туда, впереди показалась россыпь уютных магазинчиков в испанском стиле. Кажется, портье в мотеле называл это место площадью Кантри-клаб. Еще пара кварталов, и вот он, отель «Ритц-Карлтон»!

Еще не было и полудня, но портье, бросив взгляд на ее осунувшееся лицо, пожалел девушку и разрешил вселиться в номер пораньше. Уже через час Лорен почувствовала себя человеком. Она сидела за рулем с самого рассвета, но холодный душ оживил ее. И хотя она знала, что Томми не обидится, если она явится в дом священника в джинсах или шортах, все же привезла с собой одежду для церкви, тем более что сегодня воскресенье и она как раз успеет к окончанию мессы. Не стоит оскорблять монсеньора Маккиндри, по словам Томми, человека крайне консервативного. Томми как-то пошутил, что Маккиндри до сих пор служил бы мессы на латинском, если бы посчитал, что это ему сойдет с рук.

Лорен натянула длинное светло-розовое полотняное платье без рукавов с высоким воротником-стойкой. Правда, слева шел разрез до самого бедра, но оставалось надеяться, что монсеньор не сочтет наряд слишком вызывающим. Длинные волосы Лорен все еще не высохли, но она не хотела задерживаться из-за таких пустяков и, застегнув тонкие ремешки босоножек, схватила сумочку и темные очки и вышла на улицу. Волна жара ударила в лицо, и девушка долго не могла отдышаться. Бедняга швейцар, пожилой седеющий мужчина, казалось, вот-вот расплавится в своей застегнутой на все пуговицы форме. Как только рассыльный привел ее машину со стоянки, швейцар, широко улыбаясь, шагнул вперед, чтобы открыть даме дверцу. Но улыбка тут же исчезла, когда Лорен спросила, как проехать к церкви Милосердной Девы Марии.

– Мисс, рядом с отелем немало других церквей, – сообщил он. – Всего в паре кварталов отсюда, на Мэйн-стрит, есть одна.