– Я свое, красавица, уже отбоялся, – Юрий протянул цыганке левую руку ладонью вверх.

Несколько минут цыганка изучала ладонь, вздыхала, закатывала глаза и качала головой.

– Что, все так плохо и надежды нет? – улыбнулся Юрий.

– Трудная у тебя жизнь, касатик. По лезвию ходишь. Но везет тебе, и будет везти до самой твоей смерти. Умирал ты уже много раз и еще будешь много раз умирать, но каждый раз смерть только прикоснется к тебе. Деньги будут у тебя большие, но богатым не будешь никогда. Женщины тебя любят, но счастье свое в другом найдешь.

– Воду льешь, Кассандра. Ты бы что конкретное сказала, – Филатову стало скучно.

– Меня Роза зовут, а не Кассандра. Друг тебя позвал. К нему едешь, – цыганка сжала ладонь.

Филатов посмотрел в глаза женщины:

– Продолжай в том же духе.

– Хлопоты ждут тебя, черный человек, казенный дом, дальняя дорога, война.

– Опять темнишь, Роза. Какая война? Отвоевал я свое! Ты мне правду скажи! – Юрий достал радужную ассигнацию и протянул цыганке.

– Ай, спасибо, золотой. Крови много прольешь – своей и чужой. А война всегда и везде идет. Ты сильный, ты выживешь. – Женщина взяла деньги и наклонилась к Филатову.

– Что тебе от моей правды. Ты и сам ее скоро узнаешь. Скажу, не езжай, куда собрался – не послушаешь. Все равно будешь делать так, как тебе сердце, а не голова велит. Еще знай – ведут тебя.

– Как это ведут?

– Следят за тобой, красавчик. Я за тобой давно хожу, отблагодарить хотела за доброту твою, да вижу «хвост» за тобой. Уж я – то знаю. Мы в расчете.

– Кто ведет? Твои ухажеры из подземного перехода? – Филатов не мог сдержать улыбку.

– Нет. Это другие. Серьезные люди. Верь мне.

Филатов инстинктивно оглянулся, ища преследователей, а когда повернулся назад, цыганки рядом уже не было.

Филатов встал с насиженного места и не спеша стал прогуливаться по залу ожидания. Задержался у книжного киоска, стал рассматривать не литературные произведения, а отражение в зеркальных стеклах. Проверенный способ обнаружить слежку. «Кому это я понадобился? Не плохо отпуск начинается. Что же дальше будет?» – размышлял Юрий. – «Может показалось цыганке?» По радио объявили посадку на поезд, следующий в нужном Филатову направлении, а хвост, если он был, не обнаружен. Тревога не пропадала, предчувствие нарастало, принимая почти уже определенную, зловещую форму. Так было всегда. В Чечне он предчувствовал засаду или снайпера и это спасало не раз ему и его солдатам жизнь. Предчувствие спасало его, тех, кого Филатов охранял, и здесь, в так называемой мирной жизни. Такая у него была работа. Конечно, все предусмотреть не возможно.

Очнувшись от минутной дремы, Юрий внезапно спросил себя, зачем и куда он едет. Он отдавал себе отчет в том, что едет, слышал стук колес, видел за окном мелькание огней проезжаемых станций. Все это – чесночно-самогонная атмосфера, смешанная с запахом человеческих тел, глухой рокот голосов в соседнем плацкарте – существовало на самом деле, но почему-то казалось нереальным, терялось в пространстве, растворялось во времени. Юрий приоткрыл глаза и посмотрел на человека, сидевшего в другом углу плацкарта. Когда он подсел, Филатов не заметил, но лицо пассажира показалось ему знакомым. Есть такие лица, которые с первого взгляда запоминаются с фотографической точностью, но позже, когда о них вспоминаешь, долго гадаешь: где же ты их видел? Юрий сразу окрестил соседа Хорьком. Худощавый, с узким покатым лбом и редкими сальными волосами, маленьким курносым носом, узкими губами тот действительно походил на хищного юркого зверька. Одет неприятный попутчик был во все черное – черный твидовый костюм, черная шелковая рубашка, галстук тоже черный.