Джонас собирался впервые за полтора года поехать в отпуск. Он устал, но был доволен собой и уверенно смотрел в будущее. Две недели в Париже — отличная награда за то, что он много месяцев подряд работал по десять часов в день. Париж с его нестареющей красотой, прохладными парками, потрясающими музеями и несравненной кухней — вот что в точности подходило Джонасу Шарпу.

Когда ему позвонили из Мексики, он не сразу сообразил, в чем дело. Ответив, что у него действительно имеется брат по имени Джеремия, Джонас сразу подумал: наверное, у Джерри опять неприятности и придется платить залог, чтобы брата не посадили.

К концу разговора Джонас уже ни о чем не мог думать. Словно окаменев, он машинально отдавал распоряжения секретарше: аннулировать поездку в Париж и заказать билеты на Косумель — на завтра. Потом Джонас снял трубку, позвонил родителям и сообщил, что их сын умер.

В Мексику он прилетел на опознание. Потом предстояло увезти тело брата домой — где его похоронят. Джонаса снова захлестнула волна горя. И все же... то, что случилось, было неизбежно. Джерри всегда ходил по краю пропасти. Только сейчас он сделал шаг вперед... С детства Джерри постоянно становился источником неприятностей — несмотря на все свое обаяние. Он даже пошутил когда-то: Джонас, мол, специально стал адвокатом, чтобы вытаскивать брата из всяких передряг. Наверное, в каком-то смысле Джерри рассуждал логично.

Джерри всегда был выдумщиком, Джонас — реалистом. Джерри беззастенчиво ленился, Джонас считался трудоголиком. Они с братом — словно две стороны одной медали... были двумя сторонами одной медали.

К полицейскому участку городка Сан-Мигель Джонас подъехал в твердом убеждении, что половина его умерла.

Сцена в порту так и просилась на холст. На берегу отдыхали небольшие рыболовные суденышки. У причалов стояли огромные и какие-то самодовольные круизные лайнеры. Туристы в пестрых рубашках и коротеньких шортах прохаживались вдоль волнолома. Слышался плеск волн; пахло морем.

Джонас вылез из машины и направился в полицейский участок. Ему предстояло погрузиться в болото бумажной волокиты, которая всегда сопровождает насильственную смерть.

Капитан Моралас оказался энергичным и деловитым офицером; местный уроженец, он каждое происшествие на Косумель принимал близко к сердцу. Ему было под сорок; он ожидал рождения пятого ребенка. Он гордился своим постом, своим образованием и своей семьей — не всегда именно в таком порядке. По натуре он был человеком спокойным; он любил классическую музыку, а по субботам ходил в кино.

Поскольку Сан-Мигель — город портовый, изобилующий моряками в увольнении и отпускниками-туристами, Моралас был не понаслышке знаком со всевозможными неприятностями и человеческими пороками. И все же капитан гордился тем, что у него на острове процент серьезных преступлений один из самых низких по стране. Убийство американца не давало капитану покоя — примерно так же, как назойливая муха не дает покоя человеку, отдыхающему в кресле-качалке у себя на веранде. Не обязательно работать в большом городе, чтобы воспринимать убийство как личное оскорбление. На Косумеле нет места для организованной преступности!

Помимо всего прочего, капитан Моралас высоко ценил семью. Он знал, что такое любовь и горе, — хотя и соглашался с тем, что многие мужчины старательно скрывают и первое и второе. В прохладном, стерильном зале морга он не отходил от Джонаса. Хоть американец и выше его на голову, он какой-то вялый и бледный..