– Это повторится, – пообещал он. – Подожди немного.

Кеннет двигался то быстро, то медленно, угадывая ее желания, отвечая на ее реакции, наслаждаясь содроганиями ее тела, ведя ее от одной вершины к другой. Из горла Марианны вырывались короткие вскрики удовольствия, она полностью растворялась в нем.

Его собственное возбуждение достигло таких пределов, что сдерживаться дольше он уже не мог, и, лишившись остатков контроля, устремился к исполнению собственных желаний. Она была такой горячей, такой щедрой, так восхитительно открытой для него, что было просто невозможно отдалить момент завершения. Тело охватило напряжение, предшествующее неизбежному взрыву сладких неистовых спазмов, и снова она обвилась вокруг него, целуя, лаская, любя, и для Кеннета настал самый прекрасный миг в его жизни.

– Ты действительно король удовольствий, – задыхаясь, пробормотала Марианна, быстро целуя его лицо. – Действительно.

Кеннета слегка ошеломил дарованный ему титул.

– Значит, вот кем ты меня считаешь?

– Это есть в твоих глазах, в твоих прикосновениях… Когда ты смотришь на меня…

Марианна вздохнула, и его щеку овеяло теплом ее дыхания.

– … я испытываю удовольствие, – закончил он за нее. – А теперь я хочу большего – видеть, как ты лежишь в моей постели, где я тысячи фаз мечтал о тебе и куда я тебя сейчас отнесу.

Она издала довольный смешок, и Кеннет, взяв ее на руки и прижав к себе, зашагал по веранде к застекленной двери, которая вела в его спальню. «Все получается», – с триумфом думал он. Марианна обвивала руками его шею, голова ее лежала на его плече, и желала она того же, чего и он.

– Дождь уже кончился, – удивленно проговорила она.

– Да, кончился, – беззаботно согласился Кеннет.

– А шторм еще продолжается, – пробормотала Марианна.

Он улыбнулся, восприняв ее слова как иносказание.

В спальне Кеннет положил ее на подушки и включил настольную лампу: ему необходимо было воочию видеть, как его фантазии превращаются в реальность. Кеннет обошел кровать, не отрывая восторженных глаз от совершенного женского тела.

Роскошные волосы легли блестящими шелковистыми волнами на подушке именно так, как в его снах наяву, а гладкая кожа излучала золотистое сияние. Она казалась олицетворением женственности – соблазнительные изгибы, длинные стройные ноги, – но в этом облике не было ничего от тигрицы, каковой он привык представлять ее.

Напротив, Марианна, лежавшая в ожидании, когда он присоединится к ней, казалась немного застенчивой, нет, не стыдливой, но остро осознающей свою наготу и ощущающей его взгляд. Ее пальцы едва заметно шевелились, словно она раздумывала, не прикрыть ли ими хоть что-нибудь.

«Неужели она не знает о силе своей привлекательности? – недоумевал Кеннет. – Что могло подорвать в ней веру в себя?»

В глазах Марианны не было приглашения к опасной игре. Ее взгляд был прикован к нему, впивая каждую деталь его облика, словно он был для нее кладезем захватывающих открытий. И Кеннет снова с изумлением подумал, что для нее внове эта абсолютно раскованная близость.

Было, невыразимо трогательно видеть, как она восхищается им – словно ребенок, осыпаемый подарками. Он лег рядом и, приподнявшись на локте, посмотрел ей в лицо. Марианна улыбнулась, в ее глазах не было никакой экзотической таинственности, только счастливые озорные искорки.

– А теперь можно я буду прикасаться к тебе? – спросила она.

Кеннет усмехнулся.

– Все запреты сняты. Вперед!

– Везде?

– Где только тебе вздумается.