Тревор крепче прижал к себе Заха и стал думать о всех тех местах, от которых он ни за что не откажется.

19

К тому времени, когда они подъехали к клубу, “Священный тис” был уже битком набит. Теплый дождь оседал туманом, но народ еще тусовался на тротуаре, наслаждаясь влажным летним вечером. Полно черных прикидов и драной джинсы, стрижек под ноль и длинных косичек и дредок, причесок, окрашенных во все цвета неоновой радуги. Большинство лиц — юны, бледны и восторженны. Больны от радости, подумал Зах, все они больны ра-достью, какая охватывает при виде разворачивающегося перед ними будущего, мириад новых дорог.

Привратником сегодня был худенький как тростинка мальчишка с такими же пронзительными и изящными чертами лица, как у птицы. Выкрашенные в черное пряди с запутавшимися в них каплями дождя беспорядочно падали ему на лицо, на миг Заху захотелось схватить в объятиях, закружить это несчастное, голодное с виду существо, чтобы дать ему заряд той энергии и любви, что электрическим током бежали по его телу. Но он смог совладать с собой.

Мальчишка остановил их на входе в клуб, и Зах произнес три слова-талисмана, которые сорвались с его языка так легко, как будто говорил их всю свою жизнь:

— Я в группе.

— Как тебя зовут?

— Дарио.

Мальчишка отыскал названное имя в своем списке, вычеркнул, потом поднял глаза на Тревора.

— А как насчет него?

— Он со мной.

— Ладно.

Взяв с полочки резиновую печать, он ткнул ею в красную чернильную подушечку, а потом — на тыльную сторону их ладоней. Эмблемой “Тиса” оказалось довольно пугающее на вид дерево, раскинувшее многочисленные ветви и похожее на мифический Иггдрасиль, уходящий корнями в ад.

Из теплой ночной тишины они окунулись прямиком в духоту и едва-едва скрытое возбуждение клуба.

— Дарио? — осведомился Тревор.

— Это мой сценический псевдоним. В честь Дарио Ардженто.

Но они уже попали в толпу, и говорить стало невозможно. Схватив Тревора за руку, Зах потащил его в исписанную граффити комнату позади сцены. Терри и Эр Джи сидели, развалясь, на продавленном диване. На. сгоревшей и лишенной нутра колонке стоял переносной холодильник с вездесущей “нацбогемой”; Зах вытащил себе бутылку.

— Так вот, звонит мне по телефону Призрак, — рассказывал Терри Эр Джи, — и говорит: “Что у вас там происходит? У вас что, новый солист?”

— Ну надо же!

— Ага! А потом: “Ну, смотрите, держитесь. Кто-то висит у него на хвосте”. А потом трубку берет Стиви и объясняет: “Призраку приснилось, что вашего солиста разыскивает ФБР или что там еще”.

— Гы… Привет, Зах. Привет, Тревор.

Вскочив, Терри обнял обоих.

— Зах, нашему экстрасенсу приснилось, что за тобой гонится ФБР. Скажи, что это не так.

Зах попытался рассмеяться.

— Разумеется, нет, если только им не настучали про увечья крупного рогатого скота.

Тревор сжал его руку.

— Ну, — сказал Терри, — готов?

— Черт, да!

— Думаю, стоит разбить концерт на два отделения. В перерыве все купят пива, и у Кинси будет побольше выручки.