— П'жалста, дай мне в кредит, — прошипел неизвестный. — Мне вот-вот пришлют крутой старый булыжник.

Это был Сэмми-Скелет. Персонаж Бобби, квинтэссенция джанки. Сплошь посулы и напор, тик и обещания, анимированные ломкой. Это был тот самый персонаж, которого пытался набросать за кухонным столом Тревор в тот день, когда обрел свой талант. Он вспомнил, как Бобби наклонился у него через плечо, поцеловав его в макушку, прошептав на ухо: Ты нарисовал офи-гвнного джанки, дружок.

Осторожно взяв худые запястья Сэмми, Тревор мягко высвободил лацканы своего пиджака из скелетных клешней. К этому персонажу он испытывал странную нежность.

— Прости, Сэм, — негромко произнес он. — У меня ничего нет.

— Че ты хошь сказать? Ты ведь Человек, так? У тебя ведь есть вот эти, так?

Схватив руки Тревора, Сэм на целую минуту задержал их в своих клешнях. Плоть его была холодной, как кафель в морге. Тревор почувствовал, как что-то вдавливается ему в ладонь. Когда Сэм убрал клешни, Тревор увидел, что в руке у него маленький и блестящий драгоценный камень. Камень напоминал бриллиант, но в недрах его чудилось слабое голубое мерцание.

— Это все, что у меня есть, — сказал Сэмми. — Я знаю, это немного. Но я потом расплачусь.

Запустив клешню в складки пальто, он вытащил завернутый в грязный носовой платок шприц, пистон был вдавлен, тело шприца пусто. Под тонкой пленкой засохшей крови тускло поблескивала игла.

— Только дай мне чуток, — взмолился Сэмми.

— У меня ничего нет. Клянусь.

Сэмми-Скелет уставился на Тревора, как будто один из них уж точно сошел с ума, только вот джанки не уверен, кто именно.

— Я ведь тебя знаю, да?

— Ну… — Тревор не знал, что ему на это ответить.

— Ты ведь художник, я прав?

— Да.

— Так давай. Завтра я заплачу вдвое. Я тебе отсосу. Все что хочешь. Просто будь другом — закатай рукав.

— Зачем?

— Красненькое, малыш. — Сэмми вцепился в рукав Тревору. — Сладкое красненькое, текущее по твоим венам.

— Ты хочешь моей крови?

Глядя ему прямо в глаза, Сэмми-Скелет медленно кивнул. Обнаженная, мучительная жажда на лице Сэмми не походила ни на что, что Тревор когда-либо видел раньше. Ему вспомнилась фраза из Уильяма С. Берроуза: лицо Сэмми было уравнением, записанным алгеброй ломки.

Тревор никогда не был силен в математике, но знал, что у любого уравнения есть две стороны. Если обитатели этой Вселенной — или измерения, или комикса, или чего там еще — могут ширяться жидкостями его тела, тогда, наверное, и он может что-нибудь из них извлечь.

Накрыв ладонью руку Сэмми, он вдавил бриллиант назад в руку джанки.

— Что, если я дам тебе немного? — спросил он. — Ты знаешь, где Бобби Мак-Ги?

Снова медленный кивок.

— Ты отведешь меня туда?

— Конечно, отведу, — отозвался Сэмми.