– И что изменилось? – поинтересовался Рэрун.

– Мы услышали, что король-колдун воскрес, захватил Врата и вновь привел своих орков в Дамару. А Истребитель Драконов мертв. Его приближенные отрицают это, но люди говорят другое.

Рэрун поскреб подбородок, заросший короткой бородкой цвета слоновой кости, и заметил:

– Сдается мне, что тем больше у вас было оснований пойти дальше и собрать собственный военный отряд.

– Ты чужеземец, – сказал Джозеф, – ты не понимаешь. Король был единственным, кто мог бы победить Зенгая, и точно так же только он мог бы заставить герцогов забыть распри и выступить вместе ради общего блага. Без него Дамара рассыплется на части. Судя по всему, это уже происходит. А значит, каждый сеньор должен сосредоточиться на защите собственных вассалов, и я стремлюсь вернуться домой, чтобы позаботиться о своих. Так что вы могли бы уступить нам дорогу.

– Как вам угодно, – ответила Кара. Она направила свою кобылу к краю тропы, и Рэрун проделал то же самое со своим пони. Шатулио, естественно, в понуканиях не нуждался, хотя и ему, должно быть, пришлось приложить некоторые усилия. Люди из отряда Джозефа могли наткнуться на его невидимое сложенное крыло, чешуйчатый бок или хвост.

Когда воины исчезли за поворотом, Дорн проворчал:

– Чудесно. Похоже, по Дамаре шагу нельзя ступить, не наткнувшись на гоблинов, разбойников, некромантов и еще бог знает кого. А если верить Павелу, нам, в наших поисках, надо побывать во множестве окрестных мест.

– Вряд ли это хуже, чем драться со служителями Культа Дракона и зентами, – заметил Рэрун. – Будем решать проблемы по мере поступления, как всегда. Проблема, с которой мы столкнулись сейчас, – этот городишко.

– Если дамаранский рыцарь считает, что это не его дело, – ответил Дорн. – то уж точно и не наше. Наша задача – остановить бешенство, и если мы позволим себе отвлекаться на беды каждого фермера… – Он сплюнул. – А, Абисс с ним. Там всего несколько бандитов. Наверное, быстрее будет раздавить их, чем обходить длинной дорогой.

Кара одарила его одобрительной, немного изумленной улыбкой, будто его слова были чем-то вроде шутки, понятной лишь им двоим. Ему стало неловко, и первым желанием было отвернуться, но вместо этого, удивляясь сам себе, он лишь криво усмехнулся.

* * *

Павел ходил взад-вперед, сжимая в руке, одетой в кожаную перчатку, позолоченный, украшенный гранатами амулет в виде солнца – символ Летандера, бога утренней зари. Используя особую чувствительность, дарованную ему благодаря молитвам, жрец обследовал выветренные обломки менгиров, бесплодную землю под ними и даже пенистую зловонную зеленую поверхность соседнего озера. Его магически усиленное восприятие должно было показать любой потаенный проход или же ауру, сохранившуюся после применения здесь колдовства.

– Ну? – поинтересовался Уилл. Темноволосый хафлинг был, одет в плотную, куртку с капюшоном, на поясе его висела боевая праща, а на бедре болталась явно большая для него кривая сабля с широким клинком. Он держал вод уздцы своего пегого пони и чалого мерина Павела и тревожно поглядывал вокруг. Двое охотников уже убедились, что в так называемом Великом Сумрачном краю Фара, холмистом, открытом всем ветрам и заброшенном, населенном изначально орками и ограми, опасность всегда рядом.

– Ничего, – признался Павел.

– Шарлатан, – фыркнул Уилл без обычного удовольствия. Он тоже явно приуныл, причем настолько, что даже их извечная шутливая пикировка больше не забавляла его.

– Завтра можно попытаться снова, – сказал Павел. – После того как я помолюсь на рассвете, чтобы мне даровали новые священные заклинания.