А потом все изменилось – так быстро и в худшую сторону. Тор и тот дракон появились на горизонте, как плохое видение, они спустились, как облако, и при помощи большого пламени и Меча Судьбы ему удалось уничтожить целые дивизии его людей. Андроникус наблюдал за всем происходящим с безопасного расстояния, у него было хорошее боевое чутье, подсказавшее ему отступить сюда, на эту сторону Хайлэндс, в то время как его разведчики в течение всего дня приносили ему отчеты о том уроне, который нанесли Тор и его дракон. На юге, возле Саварии, был уничтожен целый батальон. В королевском дворе и в Силесии ситуация была не лучшей. Теперь все Западное Королевство Кольца, которое уже находилось под его контролем, было свободно. Это было немыслимо.

Андроникус закипал при мысли о Мече Судьбы. Он проник в такие глубины, чтобы устранить его от Кольца, и вот теперь он вернулся, а вместе с ним был восставлен Щит. Это означало, что он и его люди оказались здесь в ловушке. Разумеется, он мог уйти, но он не мог получить большего подкрепления вовнутрь. Андроникус подсчитал, что здесь, на этой стороне Хайлэндс, все еще находились полмиллиона солдат – достаточно для того, чтобы превзойти числом МакГилов. Но против Тора, Меча Судьбы и того дракона количество больше не имело значения. Теперь перевес, по иронии судьбы, был против него. Он никогда прежде не оказывался в таком положении.

И как будто ситуация не могла стать хуже, его шпионы также принесли ему сообщения о беспорядках дома, в столице Империи, о коварном плане Ромулуса отобрать у него трон.

Андроникус рычал от ярости, несясь через свой лагерь, размышляя над вариантами. Ему нужен был козел отпущения, человек, которого он мог бы обвинить. Как командир он знал, что самым мудрым решением сейчас было бы отступить и покинуть Кольцо, прежде чем Тор и его дракон найдут их, спасти оставшиеся у него отряды, сесть на корабли и вернуться в Империю с позором, чтобы вернуть свой трон. В конце концов, Кольцо было всего лишь песчинкой в огромном пространстве Империи, и каждый великий командир имел право, как минимум, на одно поражение. Андроникус по-прежнему правил девяноста девятью процентами мира, и он знал, что должен быть более чем доволен этим.

Но Андроникус был не из тех, кого это могло удовлетворить. Андроникус был не из тех, кто проявлял осторожность и довольство. Он всегда следовал своим страстям и, хотя понимал, что это рискованно, он был не готов покинуть это место, признать поражение, позволить Кольцу выскользнуть из его рук. Даже если ему придется пожертвовать всей Империей, он найдет способ сокрушить и подчинить себе это место. Неважно, чего это будет ему стоить.

Андроникус не мог контролировать дракона или Меч Судьбы. Но Торгрин… Это другое дело. Его сын.

Андроникус остановился и вздохнул при мысли об этом. Что за ирония – его собственный сын, последнее оставшееся препятствие его господству над миром. Почему-то это казалось подобающим. Неизбежным. Он знал, что всегда самые близкие тебе люди ранят больнее всего.

Андроникус вспомнил пророчество. Конечно, позволить своему сыну жить было ошибкой. Его самой большой ошибкой в жизни. Но он питал к нему слабость, хотя и знал пророчество, заявляющее о том, что сын может привести к его собственной смерти. Он позволил Тору жить, и теперь пришло время заплатить за это.

Андроникус продолжал нестись по своему лагерю, в сопровождении своих генералов, пока, наконец, он не достиг окраины и не наткнулся на шатер, который был меньше остальных – единственный алый шатер в море черного и золотого цветов.