— Признание?!.

— Хорошо, что вы обратились к независимому журналисту, а не сдались властям… Что заставило вас совершить это убийство? Быть может, это старые счеты? Или вы действовали в состоянии аффекта?…

Если сейчас не остановить его, то он утонет в потоках собственного красноречия.

Я подняла руку, давая понять Сергуне, чтобы он заткнулся. Сергуня понял меня с полуслова и захлопнул пасть. Я взяла диктофон и повертела его в руках.

— Куда говорить?

— Да все равно куда…

— Хорошо.

Диктофон довольно миленько потрескивал и, судя по всему, готов был в любой момент сожрать пленку. Поднеся его к лицу, я медленно произнесла:

— Я, Варвара Андреевна Сулейменова… Глаза Синенко назойливо лезли из орбит, язык вывалился и прямо на моих глазах покрылся белой коркой — совсем как у бешеной собаки, которая два года назад едва не покусала Стаса Дремова.

— …находясь в здравом уме и трезвой памяти, официально заявляю…

Теперь долбаный репортеришка прерывисто дышал, с шумом выталкивая воздух из застоявшихся легких. А рука его, предоставленная сама себе, вдруг начала совершать возвратно-поступательные движения в области… Известно какой области. Черт возьми, еще несколько секунд — и он кончит! Как же я ненавижу раннюю эякуляцию!..

Чтобы не допустить подобного развития событий, я еще ближе придвинулась к диктофону и гаркнула:

— …официально заявляю: Я НИКОГО НЕ УБИВАЛА!!!!!!!

Лицо Синенко исказилось и побелело как полотно. А потом пошло пятнами: еще бы, я обломила его, я оказалась самой последней динамисткой.

— То есть как «не убивала»?

— А вот так. Не убивала, и все.

— Этого не может быть…

— Может. Если ты заткнешь свой фонтан, то я постараюсь объяснить.

Но мои воззвания все еще не доходили до Синенко.

— Вы должны были его убить, — он ставил ударения на каждом слове. — Вы не могли не убить его! Я был там. Я был там вчера весь день. Если вы опасаетесь чего-то…

Чего я действительно опасаюсь, так это дубиноголовых репортеров.

— Я не убивала.

— А я разговаривал с очевидцами, — прогундосил он и принялся загибать пальцы. — Во-первых, его пресс-секретарь. Вы же сказали ему, что Олев Киви выйдет через несколько минут. Хотя и знали, что он мертв. Зачем вы скрыли, что он мертв, если были не виноваты?!

— А что бы ты сделал на моем месте, если бы проснулся и увидел рядом с собой мертвую тушу?!

Глупый вопрос. Я прекрасно знала, как поступил бы этот фанатик: для начала он отщелкал бы целую пленку с волнующим изображением трупа, затем позвонил бы в редакцию и тезисно изложил происшедшее. И принялся бы надиктовывать статью на свой диктофон…

Сдаваться Сергуня не хотел.

— Вас видела охрана. Вечером, когда вы приехали вдвоем. И утром, когда вы уезжали одна. Что скажете?

— Ну, этого я не отрицаю.

— Потом. Покойный заказал в номер легкий ужин. Официант, который этот ужин принес, тоже заметил женщину. И довольно точно ее описал. Описание полностью совпало с описанием секьюрити.

— Я же сказала: я там была. Естественно, что все меня видели…

— Едем дальше! В гостинице было не так много народу. И никаких посторонних.

— А если кто-то проник с улицы… Я не помню точно, но, по-моему, окна оставались открытыми.

— Исключено! — Сергуня радостно хохотнул. — Во-первых, территория гостиницы охраняется.