Сегодня надо навести порядок в доме, в голове, в мыслях, в этом обычно ей помогала уборка. Включив на телефоне веселую музыку, Маня взяла ведро и тряпку, поместила испорченный халат в стиралку в надежде, что пятно все-таки исчезнет, и ударила мощной генеральной уборкой по беспорядку в доме. Звонок на мобильный прозвенел, уже когда она домывала пол.

– Алло, – Маня взяла трубку в прекрасном расположении духа и с уверенностью, что все будет хорошо, а ужас в бане вчера ей показался – нервы, алкоголь, развитое воображение.

– Привет, Марь Иванна, – услышала она в трубку голос Лариски, – ты где?

– Отдыхаю, – на самом деле Мане хотелось сказать «в Караганде» за то, как Лариска проводила ее два дня назад с работы, но она не смогла, забитая Маня, которая знала, что нехорошо грубить людям, сидела еще в ней и выметаться не собиралась.

– Где отдыхаешь? – продолжала упорствовать Лариса-крыса.

– В «гнезде», – неохотно ответила Маня, опять ее излишняя интеллигентность, а ведь так хотелось сказать, что это не ее дело, но не смогла.

– О, опять твоя ненормальная тетушка прикатила, и надолго ты там?

Маня собрала оставшиеся со вчера остатки бунтарской воли в кулак и все-таки ответила нахалке:

– Лариса, это что, допрос? По-моему, еще два дня назад тебе было плевать на мое местоположение.

– Зря ты так, – вроде как обиделась Лариска, но голос у нее не изменился. – Ты просто забрала вчера мой степлер, где твои пакеты, дома? Я заеду, у твоей мамы заберу.

Врожденное воспитание вновь победило, и Маня проблеяла:

– Нет, пакеты в багажнике, я совсем про них забыла с расстройства, Лариса, степлер – это несерьезно, хочешь, я переведу тебе деньги на карту и ты купишь себе новый?

– Нет, мне нужен именно мой, – настаивала бывшая коллега.

У Мани наконец полностью закончилось терпение, и она довольно грубо для Марии Ивановны Денисовой заявила:

– Значит так, Ременюк Лариса, твой степлер отпразднует Новый год у меня в багажнике, хочешь ты этого или нет, как только у меня появится время, он вернется к тебе целым и невредимым, – и, не прощаясь, положила трубку. Сейчас Манюня чувствовала себя гладиатором, только что победившим льва. От этого энергия била ключом, Маня поставила возле камина купленную вчера елку, нарядила её и ужаснулась – земля в горшке была абсолютно сухая. Благо Лариса-крыса напомнила ей про пакеты, там точно есть лейка, и даже не одна. Одевшись потеплее, она вышла во двор, солнце отражалось от снега и слепило глаза, и машина, и дорожки, и следы её вчерашних похождений – абсолютно всё было заметено снегом. Вооружившись лопатой, Маня сначала откопала дорожки, потом машину, поздоровавшись со своим «Жуком», она открыла багажник и, покопавшись в пакетах, извлекла оттуда лейку. Бумаги, все, что были в пакетах и намокли от воды, теперь замерзли и встали колом. Придётся выкинуть все блокноты и записки, но заниматься этим всем сейчас не хотелось, поэтому, взяв только лейку, Маня зашла в дом. В туалете, набирая в лейку воды, она мельком взглянула в окно и замерла. Окна ванной выходили на баню, дверь которой почему-то была опять нараспашку открыта. Поставив на окно замершую лейку, забыв про ёлку и хорошее настроение, Манюня опять пошла проверять проблемный объект недвижимости.

* * *

– Нет, – обреченно сказал Фома, открыв дверь.

– Да, – со вздохом ответила Маня.

– Скажите, Мэрилин, у вас к вечеру обострения начинаются? У меня уже укрепилась надежда, что сегодня день пройдёт без вашего общества, но сейчас вы её разбили вдребезги, – Фома стоял в одних трусах, больше похожих на шорты, на пороге и не собирался пускать Маню в дом.

– А вы всегда ходите без штанов? – решила тоже повредничать Маня.