|
Если же „отряд не заметит потери бойца“, то, разумеется, нужно выбираться самому. Это – схема, а реальность, как всегда, сложнее. Из Нижнеюртовска исчезли три человека. Возможно, впрочем, что там остались части тел Юрки и американца. Развитие дальнейших событий представить нетрудно: заведение уголовного дела, расследование. В кино и книжках это происходит быстро и эффективно, а в жизни все как раз наоборот: колеса государственной машины проворачиваются медленно и незаинтересованно. В данном случае получается очень много фигурантов, разбросанных по половине земного шара, и никаких свидетелей. Что сможет выяснить гипотетический следователь? Допустим самый успешный вариант развития событий: сразу установлено, что исчезновение людей связано с загадочным прибором. Начнется выяснение: что за прибор, кто закупал и зачем, у кого закупал, кто и почему был привлечен к работе с ним. Следствию придется ходить по кругу: Нижнеюртовск – Тюмень – Москва – Питер – Хьюстон – Нижнеюртовск. Это как минимум. Допустим, что и задающие вопросы, и отвечающие на них будут заинтересованы только в одном – в установлении истины (а так не бывает!). На что можно рассчитывать? На то, что через несколько месяцев (скорее – лет!) будет установлено, что причиной исчезновения была авария. Причем явно по вине пострадавших, поскольку те были пьяны в стельку. Уже и на этих допущениях фантазия начинает отказывать, но можно попытаться допустить уж совсем немыслимое: некто предпримет попытку найти и спасти пострадавших (или пострадавшего). Возможно ли такое В ПРИНЦИПЕ?
Исходя из того, что ты, Сема, успел узнать о приборе, приходится ответить однозначно: нет! Как это ни парадоксально, для того чтобы найти тебя ЗДЕСЬ, тебе нужно находиться ТАМ. Ведь, по сути, ты как бы „вел“ машину биотоками своего мозга, и путь этот нигде не фиксировался. Впрочем, наверное, тот маршрут тебе не повторить и самому, потому что… пить надо меньше! В общем, замкнутый круг. Вывод? А вывод простой: возвращаться в „точку попадания“ нет ни малейшего смысла. Тем более что там бродит совсем не мелкий медведь, который, конечно же, любит падаль. А куда есть смысл возвращаться? Может, и правда утопиться, как… как Мартин Иден: нырнуть поглубже и начать глотать водичку легкими?» Семен представил себя на месте главного героя в финальной сцене знаменитого романа Джека Лондона, и его передернуло: «Нет, не смогу! Нечего и думать! Придется жить. Но с ЭТИМ жить невозможно. Невозможно. Если только… Если только вот прямо сейчас отрезать и забыть две трети своей памяти: семья, институт, лаборатория, недописанная диссертация… Считать, что родился заново». Семен поднялся с колен и стал разминать затекшие мышцы. «Все очень просто: здесь холодолюбивая растительность и, разумеется, соответствующий климат. Слоны в таком климате не водятся. А тех, что водились раньше, называют… МАМОНТАМИ. Это – их тропа, их следы». Он еще немного побродил по косе, надеясь, что удивить его больше нечем. Он ошибся, но, правда, не сильно: «А это еще кто?! Похоже на след кошки, только очень большой. Кто там из хищников жил вместе с мамонтами? Саблезубые тигры? Ну, разумеется! Обязательно! Как же без них…» В усталый мозг с большим трудом протолкнулась, наконец, мысль, что большинство следов свежие – вчерашние или сегодняшние, что водопой в степи – самое опасное место, что, когда стемнеет, здесь такое начнется… Может быть, уже сейчас кто-то смотрит из кустов и готовится к прыжку… Семен огляделся по сторонам и вдруг с ужасом понял, что не знает, куда ему идти и что делать. За спиной река, перед ним открытое пространство, отгороженное от степи неширокой полосой редкого леса, – прекрасные места для засады. «Что ж, картежники говорят, что, когда нет хода, надо ходить с бубей. |
