Эти собрания наводили на Лобанова тоску: слушать, как кто-то прищучил мелкого карманника или предотвратил угон автомобиля, появившись в нужном месте в нужное время, занятие не слишком увлекательное, а то, что и самому Лобанову приходилось изливать душу перед коллегами, не сделав ровным счетом ничего не только героического, но и в принципе заслуживающего внимания, просто бесило. Оставалось надеяться на то, что скоро начальнику надоедят планерки и он их отменит. «Ничего, как-нибудь все образуется, – мысленно подбадривал себя капитан Лобанов, отсчитывая последние минуты смены. – Болото здесь, конечно, конкретное, и вряд ли здесь что-либо изменится, но не этого ли ты искал? Свободное время, четкие графики, никакой сверхурочной работы, никакого риска нарваться на финку или пулю схлопотать. Все тихо, чинно и размеренно. Живи да радуйся, но как же все это бесит! Аж до тошноты! Хоть бы какое-то движение, хоть минимальная работа для мозга».

– Товарищ капитан, вас товарищ подполковник вызывает.

Голос дежурного оторвал капитана от тягостных мыслей. Лобанов перевел взгляд на дежурного и спросил:

– Подполковник? Димыч, ты уверен, что он звал меня?

– Так точно, товарищ капитан. Он сказал: пригласи ко мне капитана Лобанова, и поживее. – Димыч бросил взгляд на часы.

– Поживее? Что-то случилось? Срочный вызов? – допытывался Лобанов, игнорируя просьбу подполковника поторопиться.

– Если и был вызов, мне о нем неизвестно. – Димыч вновь взглянул на часы. – Вы бы поторопились, товарищ капитан, а то ведь влетит-то мне.

– Почему тебе? Скажешь, долго меня искал. Может, я в сортире засел. – Лобанов улыбнулся одними губами, страх Димыча перед начальством его забавлял. – Так, говоришь, не было вызовов? И к подполковнику никто не приходил?

– Он сам пять минут назад пришел, принять никого не успел.

– Как пришел, так меня и затребовал? – уточнил Лобанов. – Или до кабинета успел дойти?

– Еще в дежурке, не доходя до кабинета. Товарищ капитан, может, вы уже пойдете и там все узнаете? – взмолился дежурный. – У меня дежурство тоже заканчивается, и оставаться здесь, чтобы в наказание драить сортир, мне совсем не хочется.

– Ладно, не тужи, Димыч. Иду я к подполковнику. – Лобанов встал с кресла и вышел из комнаты отдыха.

Поднявшись на второй этаж, он свернул к кабинету начальника отделения, постучал в дверь и сразу вошел.

– Здравия желаю, товарищ подполковник. Капитан Лобанов по вашему приказанию прибыл.

– Здравия желаю, товарищ капитан. Проходите, я вас уже заждался.

– Виноват, товарищ подполковник, естественные нужды задержали, – скрывая улыбку, заявил Лобанов. – Двенадцать часов на дежурстве, вот желудок и расстроился.

– Такие подробности мне ни к чему, – подполковник поморщился. – Надеюсь, теперь все в норме?

– Так точно, товарищ подполковник. Теперь все в норме.

Лобанов стоял перед начальником навытяжку и чеканил каждое слово. Подполковник Тищенко славился тем, что не терпел панибратства между подчиненными и начальством и слыл приверженцем всевозможных правил, уставов, распорядков и протоколов. Подчиненные называли данную особенность «пунктиком» и хоть и посмеивались над подполковником, но только за его спиной.