- Она говорила, что видела чудовище, - напомнил Доделл.

 - Верно, Элтон. Поэтому давай ее проверим. Наверное, какой-то алкаш дрыхнет в кустах. Мы найдем его, надерем ему задницу и свалим. Иди проверь справа. Я проверю слева.

 Они разделились. Яркие лучи их фонариков блуждали в темноте. Перед Лэссом выросли деревья. Он остановился, член у него пульсировал.

 Черт. Классный был отсос, - подумал он. Обуреваемый воспоминаниями, он потер себе промежность. Возможно, мне придется, возможно, мне...

 Лэсс был слишком возбужден. Ему нужен был еще один "кончун". Очень нужен. Доведение до конца и все такое. Второй "кончун" всегда лучше первого. Шаги Доделла затихли вдали.

 Никто не узнает.

 Лэсс вытащил свой член, не думая ни о Ракель Уэлч, ни о Памеле Андерсон, а об горячем, страстном рте рядового Доделла. Он принялся лущить свою мясистую кукурузину, затем приподнялся на цыпочки и...

 - Oooooooo!

 Выпустил струю в ночную тьму.

 Блин! - подумал он.

 Но не успел он спрятать свой член в штаны... как раздался чавкающий звук.

 - Какого хрена?

 Он снова включил свой "Мэг", направил его влево.

 И остолбенел.

 Перед ним был не еще один мертвый ребенок, а целая куча мертвых детей.

 И, если можно было доверять лучу фонарика, ребенок на вершине - мальчик - был еще жив.

 Он дрожал. Трепетал. Конвульсировал.

 Но был все еще жив.

 - Держись, сынок! - воскликнул Лэсс. - Я помогу тебе!

 Но потом Лэсс заметил, куда именно приземлился его сгусток спермы. Мальчику в рот.

 - О, господи, пацан. Извини...

 Извинения вряд ли были нужны. Спустя мгновение мальчик умер, чавкнув спермой Лэсса. Он был выпотрошен и пронзен рогами. Как и остальные шесть других детей, лежащих между двух дубов, аккуратно сложенные друг на друга как мешки с коровьим кормом.

 Я в ПОЛНОЙ жопе! - подумал Лэсс. И что, черт возьми, мне делать?! Я не смогу спрятать всех эти мертвых детей от газетчиков!

 Мертвые дети это уже хреново. А как насчет мертвого копа?

 Именно его Лэсс обнаружил, протопав в другую сторону от мельницы. Старая железная дорога привела к расчищенной тропе, идущей к главному стволу гипсовой шахты, которая была закрыта несколько десятилетий назад. Яркий фонарик Лэсса осветил пространство между ржавыми рельсами, и он увидел...

 Следы? - задумался он.

 Да, это были следы. Только не человеческие. Это были...

 Отпечатки копыт, - различил он. Бычьих копыт.

 Через десять футов Лэсс обнаружил распростертое в грязи тело Доделла. Лучший членосос в городе был мертв. Грудь молодого офицера была разорвана, пронзена рогами.

 Лэсс был так напуган, что даже не закричал. Ни о чем не думая, он развернулся и бросился к машине, уверенный, что слышит преследующий его бешенный топот копыт. Вернувшись назад, он вытряхнул из штанин фекалии и укатил прочь.

***

 Пасифая выдыхала насыщенный тьмой воздух, наблюдая, как кретин-констебль спасается бегством. Какие глупцы, - подумала она. Что могло произойти за эти века, что мир превратился в такой... балаган? Но она вернулась, и это главное. И теперь сколько угодно будет превращать свою ненависть в те же кровь, крики и боль, которые вызвали ее возвращение.

 Она плыла по лесу, подобно сладострастному нефтяному пятну, не огибая деревья, а проходя сквозь них. Ее шаги были бесшумными. И ни одна веточка, ни один высохший лист не хрустнули под ее ногами. Хотя она тоже была из плоти, тоже была реальной. Она могла чувствовать запах и вкус, могла осязать. И наслаждалась этим.

 Перед ней лежала груда свежих детских трупов.