|
Набрав код и не зная его, Сёма ставил рядом бутылку коньяка и принимался за вскрытие собственного сейфа. Обычно на это уходило от получаса до сорока минут. Тем, кто не понимал смысл подобного развлечения, Холод объяснял, что нет ничего хуже для вора, чем потерять квалификацию. И это говорил человек, состояние которого исчислялось несколькими миллионами долларов. Сёма соглашался, что теперь он вор «неправильный, ибо вор не должен окружать себя роскошью», однако тут же и оправдывался: нынче, мол, быть иным вором невозможно, поскольку времена меняются. Главное, «не ссучиваться и не торговаться с ментами».
Сейчас верхняя дверца сейфа была распахнута, внутри было пусто. Видимо, в Новосибирске не один Холод имел склонность к баловству с секретными замками. Но нижняя дверца была заперта, и Андрей вдруг с ужасом подумал о том, что кому-нибудь может прийти в голову заняться ею после короткого перекура. Сейф криминального авторитета для РУБОП и прокуратуры – сущее Эльдорадо, и в том, что он будет выпотрошен до конца, сомневаться не приходилось. Может, дверца просто прикрыта так, что кажется запертой? – с надеждой подумал Мартынов, но тут же отверг это предположение, потому что услышал хрипловатый голос стоящего за пологом человека, который разговаривал по телефону: – Ну, где там эти «медвежатники»? Или вы думаете, я здеся еще двое суток торчать буду? «Здеся», – со злой иронией мысленно повторил Мартынов. «Здеся и сейчас», – решил он, услышав приближающееся и обращенное в его сторону дыхание. Действовать нужно прямо сейчас, потому что через минуту-две в кабинет Холода поднимутся «медвежатники» отдела «К» ГУВД и возьмутся за дело. А уже через секунду отъедет в сторону на кольцах карниза полог, тронутый рукой мента. Отступив на шаг, Мартынов оперся на правую ногу, чуть качнулся и со всего размаха пробил ею через полог. Боль согнула следователя пополам, но он даже в состоянии болевого шока заставил себя поднять если не голову, то глаза. Секунды ему не хватило для анализа ситуации, режущая все тело боль мешала сообразить, кто или что могло поразить его таким образом. Но второй секунды Мартынов ему не дал. Огромная оленья голова, сверкнув глазами, сорвалась со стены и ударила следака в шею твердыми, как сталь, рогами. Отлетев назад и рухнув на пол, он в тот же миг получил второй удар рогами, который оказался гораздо сильнее первого. – Черт меня побери… – шептал Мартынов, перебираясь через подоконник, – черт меня побери… Проклятье рода Мальковых никак не хочет оставить меня в покое… Зацепившись за ручку оконной рамы, куртка треснула и разошлась по шву. Не обращая внимания на мелочь, не способную испортить его и без того ужасный внешний вид, Андрей перевалился через подоконник и встал на знакомый карниз. Уже снаружи он притянул створку и, за отсутствием других вариантов и времени, спрыгнул на землю. – Невероятно везет нам нынче на фауну, Бабушкин, – прохаживаясь вокруг стула, на котором сидел с перевязанной головой следователь прокуратуры, заметил Метлицкий. – Животные сошли с ума. В больнице медведь едва не казнил внутривенно гражданина США, а в доме «законника», олень запинал следователя прокуратуры. В комнате, помимо побитого представителя прокуратуры, находились двое спецов из отдела компьютерных технологий, участковый и двое понятых из соседнего дома. По всему чувствовалось, что последние испытывают большое удовольствие от общественной работы, которую при других обстоятельствах ни за что не стали бы выполнять. – Все это, конечно, смешно звучит… – бормотал следователь, прикладывая руку то к одному больному месту, то к другому. – Нет, что вы, какой может быть смех, – заверил его Метлицкий. |
