– Что «бывает»?

– Не все доходят, – он усмехнулся, но, услышав, как что то звякнуло в соседнем вагоне, снова помрачнел. Резко. – Тут надо быть очень осторожным. Сапер ошибается… не дважды, короче.

Илья встал, поднял кофр. Незнакомец посмотрел на него.

– Ты бы оставил это здесь пока! – он указала на чемодан с гитарой.

– Не, я потаскаю. Свое добро не тянет, – сказал Лева, хотя видно было, что он чертовски устал.

– Если что – я понесу, – вступился я за него.

Лева посмотрел на меня с благодарностью – наши контры на тему первенства в группе начали потихоньку отходить на второй план.

– Хорошо, ваше барахло – сами и таскайте, но смотрите: в следующих вагонах оно может помешать.

– В следующих вагонах? – переспросил Лева. – А сколько их?

– Когда как… – ответил незнакомец.

– В смысле «когда как»? – опешил я. – Вагоны, они либо есть, либо их нет. Либо их четыре, либо их три. В узкоколейке их чаще всего вообще по паре ходит. У нас вот в Каринторфе, например…

– Тут вам не Каринторф! Я же говорю: не знаю, сколько их сегодня будет. В один день – одно количество, в другой – другое. Просто примите это как… как факт, короче.

– И как мы поймем, сколько их?

– Только когда пройдем их все, – ответил незнакомец и открыл дверь в тамбур.

Мы шагнули в неизвестность.

4

Этот вагон ничем не отличался от предыдущего. Такие же деревянные кресла, такой же темный и пустой проход между ними. Никого.

– Идите за мной. И не смотрите по сторонам, что бы ни случилось!

– А что может случиться? – улыбнулся Лева. Все таки ему начал надоедать этот идиотский квест: никого нет, а этот тип заставляет ползать. Да еще и прижиматься к земле.

Шагнули вперед, на это раз не сгибаясь, – и сходство вагонов резко закончилось. Я вдруг понял, что поезд движется. Черт побери! Пейзаж за окном не был статичным: вот только что мы проехали фонарь, потом еще один и еще.

– Ты это видишь? – спросил я Леву.

– Не только вижу, но и слышу, – ответил гитарист. И правда – нас уже окружала не тишина, слышно было мерное перестукивание колес поезда.

Тадам тадам тадам тадам. Мы движемся.

– Мы что, разве едем? – спросил я в провожатого.

Он оглянулся, приставил палец к губам и шепнул:

– Тссс! Я же говорил: не обращайте ни на что внимание. Просто идите за мной!

Боже мой! Что тут вообще происходит? Это что, массовый глюк такой? Но ведь не только я это вижу, Лева тоже. Не могли же мы оба слететь с катушек. Ведь не могли, да?!

– Лева! – шепнул я, но не договорил.

Красные огни мелькнули в окне – поезд затормозил. Да так резко, что я полетел вперед и ударился лбом о провожатого. Он тихонько крякнул и повалился вправо, прямо между креслами. И только тут я увидел, что на самом деле мы тут не одни.

Чьи то руки схватили за плащ нашего проводника. Они были в струпьях и ожогах, ошметки гнилой кожи свисали с пальцев, а из наростов на коже сочился гной.

– Твою мать! Кто это? – закричал Лева.

Но на удивление наш незнакомец, которому мешали подняться с пола чужие руки, в ответ зашипел: «Тсссс! Не надо… я… они…» Его держали с двух сторон – на двух лежаках были завернуты в вещмешки два человека. Точнее – два полутрупа. Их лица напоминали персонажей сериала «Ходячие мертвецы» – в принципе, им можно было бы сниматься в нем без грима.

– Помоги и! – шептал тот, что справа.