- Годится.

- Ну, Знахарь, ты доволен своим секретарем?

- Доволен. Возьми с полки пирожок.

- Не хочу. Вот я лучше сейчас возьму эту прекрасную крабовую ногу… - и Костя схватил с блюда здоровенную красную ногу, похожую на цепочку сарделек, - и съем ее.

Он с хрустом взломал тонкие доспехи, под которыми скрывалась нежная бело-розовая мякоть, я последовал его примеру.

Похоже, сегодня мы сидим на крабовой диете.

А завтра - герр Мюллер.

Светлая комната метров на пятьдесят, большой белый стол и несколько белых же кресел. На столе - белый телефон и белая пепельница. Вместо одной из стен огромное окно из тонированного стекла, сквозь которое можно любоваться антикварными видами Амстердама.

С одной стороны стола, спиной к окну, сидел Генрих Мюллер. Его прямая спина не прикасалась к спинке кресла, руки спокойно лежали на столе. Мюллер был в белом костюме, резко контрастировавшем с его африканским загаром. Напротив, по другую сторону стола, в кресле развалился Знахарь. Заложив ногу на ногу так высоко, что были видны носки, он вертел в пальцах сигарету и выжидательно смотрел на хозяина.

Мюллер поднял выгоревшие брови, посмотрел в потолок, затем на пепельницу и, снова наведя свои холодные голубые глаза на Знахаря, ответил:

- Это смотря какое предложение, господин Берзин. Мое время стоит дорого, и поэтому давайте перейдем от туманных намеков к конкретным заявлениям.

- Давайте, - покладисто ответил Знахарь и полез во внутренний карман пиджака, обсыпавшись при этом пеплом.

Вытащив какую-то вещицу, сверкнувшую тусклым золотом и радужным спектром алмазной грани, он любовно посмотрел на нее, потом подышал, потер ее о лацкан пиджака и небрежно бросил на стол. Со стуком прокатившись по полированной столешнице, вещица замерла в нескольких сантиметрах от сцепленных пальцев Мюллера.

Мюллер опустил глаза и спокойно посмотрел на то, что лежало перед ним.

Через несколько секунд нордическая невозмутимость исчезла с его лица, как дым сигареты на сквозняке, и он с изумлением посмотрел на Знахаря, озабоченно стряхивавшего с пиджака пепел.

- Откуда… - Мюллер поперхнулся и закашлялся. - Откуда это у вас? Как… Я не понимаю, как это могло к вам попасть?

- О, господин Мюллер, - улыбнулся Знахарь, - это совсем не те вопросы, которых я ждал от вас. Вы же не археолог, не ученый, и поэтому более уместен был бы вопрос «сколько это стоит». Не правда ли?

- Да, конечно… - Мюллер осторожно взял двумя пальцами увесистый золотой перстень с несколькими камнями и миниатюрным профилем конской головы.

Поднеся драгоценность к глазам, он, как бы не веря своим глазам, медленно повертел головой, затем, не отрывая взгляда от перстня, на ощупь вытащил из стола большую лупу и стал тщательно изучать камни и конскую голову.

Знахарь, прищурившись, следил за ним и, судя по всему, был доволен реакцией мультимиллиардера.

- Перстень Александра Македонского… - пробормотал Мюллер, - тот самый, который пропал как раз после…

Положив перстень на стол, Мюллер посмотрел на Знахаря и требовательно спросил:

- Где вы это взяли?

- Господин Мюллер, вы опять задаете не тот вопрос. - Знахарь улыбнулся и тоже сел прямо, положив руки перед собой на стол. - Я, конечно, могу ответить на него, но только в том случае, если вы скажете мне, зачем вам нужно это знать.

Знахарь прекрасно понимал, что за этим вопросом скрывалось простое, как каменный топор, желание узнать место и забрать все, что там есть.

Мюллер молча сверлил Знахаря взглядом.

Наконец он опустил взгляд на лежащий перед ним перстень и сказал:

- Это очень дорогая вещь. Вы представляете, сколько она может стоить?

- Меня это не интересует.