— А там, под Кировском?

— Может, еще роют… — пожал плечами Тыбинь. — Маяк еще там.

— Ни фига себе! — восхитился Морзик. — Клад ищут? Или немецкий танк откапывают? Для разборок аргумент весомый!

— Представляешь — Ромбик в немецкой форме и в танке с чичеровским волком на броне! — подхватил Лехельт.

Морзик, Дональд и Пушок вернулись раньше гатчинского наряда и успели передохнуть.

— Почему обязательно «откапывают»? — сказал Волан. — Могут просто «копать». Например, тайник готовить.

— В поле?

— Дело ясное, что дело темное. — озабоченно вздохнул Клякса, делая пометки в рабочей тетрадке. — Кира?

— У Миши чудеса — а у меня еще чудесней. — улыбаясь, начала бодрячком, нараспев Кира Алексеевна. — Я сегодня слушала, как Кубик со товарищи пел новый гимн России. На слова старого «гимнюка»…

Она выждала немного для пущего впечатления.

— Так надрались? — предположил Волан, падкий до всего необычного.

— Трезвые, как нарзан. Они потом надрызгались, после оваций. Кубик охраннику даже в ухо заехал… Начиналось все, как в сказке. «Волга» Кубика въехала по нахалке в пешеходную зону, встала перед «Шанхаем». Он вышел, весь из себя гордый горец, даже на цыпочки приподнялся.

— Точно! — подтвердил Волан. — Они оба сегодня сияли, как сковородки от «Тефаль».

Кира встала, потянулась, вышла на середину комнаты.

Она была талантливой рассказчицей, а сегодня ей особенно хотелось повеселить народ.

— И, вот, наш настоящий мужчина глянул в зеркальце заднего вида, послюнявил жидкий чубчик и шагнул было в кабачок, чтоб покушать балычок. Но внезапно его так перекосило, что я даже за него испугалась. Как бы инфаркт не случился… Он у обочины увидел чьи-то сильно знакомые машины.

— Какие? — спросил Клякса, пряча невольную улыбку сухих жестких губ.

— Темно-синий «е-пятьдесят пять-тэ а-эм-гэ фор-матик», стоимостью, как я прикидываю, в соточку тыщ «зеленых», и пару машин попроще. Но ненамного. Тыщ на двадцать-тридцать… Номера в записной книжке. — служебной скороговоркой выпалила Кира и продолжила сказание. — Оттуда вышли родные питерские братаны, лбов восемь, и самый здоровый весьма недружелюбно выдал — «Салют, козел горный. Ты чё такой мрачный? Не рад мне, что ли?».

— Стоматолог?! — оживились разведчики, читавшие сводки группы Брунса.

— Он самый, судя по портрету и по номеру тачки… Кубик изобразил бешеный кавказский темперамент, попытался повозмущаться, но охрана хозяина отчего-то не поддержала. Тогда Стоматолог велел одному братку нацарапать на капоте «Волги» большими буквами слово «козел». Тот достал финку и принялся скрипеть — звук был премерзкий! Так вот, чтобы заглушить скрип, Стоматолог и велел людям Кубика петь гимн России… Вы, говорит, российские граждане, вам не западло… Они слов поначалу не знали, поэтому он говорил строчку вслух и заставлял повторять. У кого не получалось, того братки били в лоб кулаками, а кто фальшивил — того ладошками по ушам. Так они целый куплет выучили. Первый. Дальше Стоматолог сам не помнил… Браток-грамотей на капоте наскреб «козел» через «а». Стоматолог взял перо и поправил. Потом дал Кубику еще три дня сроку, а перед отходом грохнул кулаком — и продавил у «волжанки» крышу.