– Ох, ведь и правда! Я видела, как ее на носилках выносили.

Должно быть, Луиза подглядывала через дверной глазок, подумала Надежда, но не стала развивать эту скользкую тему, зато спросила, не слышала ли та или не видела в тот день чего-нибудь подозрительного.

– Нет, ничего, – ответила Луиза Прохоровна не раздумывая. – Хотя у меня телевизор работал, я могла и не услышать.

Надежда поблагодарила ее (неизвестно за что) и подошла к Нининой двери. Однако, прежде чем открыть ее, остановилась и взглянула под ноги.

На полу перед дверью были видны отпечатки мужских ботинок, должно быть оставленные злоумышленником. Надежда пригляделась к ним. Явно не те, что она видела возле Нины, – гораздо меньше и с другим рисунком подошвы. На всякий случай она их тоже сфотографировала и только после этого вошла в квартиру.

До назначенного времени было еще четверть часа, и Надежда еще раз обошла квартиру. Полила цветы, а кое-какие поставила в таз с водой, чтобы не засохли до возвращения хозяйки. Порадовалась, что у Нины нет домашних животных, а то что бы с ними пришлось делать? Не к себе же брать… Напоследок собрала в пакет мусор, чтобы не оставлять в квартире. При этом ей под руку попался обрывок старой пожелтевшей газеты, в которую был завернут злополучный пазл. Надежда уже хотела бросить его в пакет с мусором, но тут заметила на нем выцветшую, однако вполне различимую фотографию пожилой женщины явно дореволюционных времен, которая, гордо улыбаясь, держала в руках тарелку с клубникой. Гордость на лице женщины была вполне понятна – каждая клубничина была размером с хорошее яблоко.

Надежда невольно заинтересовалась, вспомнив, что ее мать тоже увлекается разведением клубники, и внимательно прочла заметку под фотографией.

Она продолжила читать.

– У меня свой рецепт удобрения, – сообщила вдова. – Я настаиваю два фунта свежескошенной травы на хлебной корке, добавляю в настой два золотника березовой золы, один золотник селитры…

Надежда сунула обрывок газеты в сумку и, открыв платяной шкаф, принялась выкладывать на кровать все по списку, который составила в телефоне, пока ехала в метро. Так, смена белья, полотенце, ночнушка, домашний костюм (встанет же она на ноги), тапочки… Что еще? Ага, зарядка для телефона, расческа, зеркальце… косметику пока не надо… крем для лица… это в ванной… Попалась под руку еще пижама в зайчиках и медвежатах. Надо же, рисунок совсем детский, а размер взрослый, Нинин. На всякий случай Надежда сунула пижаму в пакет, и в этот момент в дверь позвонили.

Обжегшись на молоке, дуешь на воду.

Подойдя к двери, Надежда посмотрела в глазок и заметила светловолосого парня лет тридцати, однако, прежде чем открыть, спросила:

– Кто здесь?

– Это Павел, – ответил блондин, пригладив волосы рукой. – Меня Сергей Васильевич прислал.

Голос у него был низкий и совершенно не подходил молодому человеку.

Надежда открыла дверь, и Павел вошел в квартиру, вытер ноги о коврик, поздоровался.

– Бдительность проявляете? – спросил он с едва заметной насмешкой.

– Ну да. А что? Время такое…

– Вы вещи уже собрали? – Павел недвусмысленно взглянул на часы, показывая, что торопится.

– Почти. Еще немного осталось.

– Вы того… давайте побыстрее, у меня времени мало!

«Можно подумать, у меня много! – обиженно подумала Надежда. – Занимаюсь тут чужими делами, а в ответ никакой благодарности, одно хамство… Ну ладно Сергей, он и правда занятой человек, хотя хамства я нигде не одобряю, но и этот те же привычки усвоил.