— Хочешь пожевать? Есть чипсы, — Он показал на почти пустой пакет на стойке.

— Спасибо.

Взяв парочку чипсов, Лесли снова заглянула в холодильник, где припрятала вафли. Они исчезли. Тогда она вынула из шкафа пачку овсяных хлопьев с изюмом и орехами. Только их брат не воровал. Гадость, но приходилось запасаться ими, поскольку полезных для здоровья продуктов Рен в рот не брал.

Она высыпала хлопья в тарелку.

— Молока нет, — сказал Рен, закрыв глаза.

Лесли, усаживаясь за стол, лишь тихо вздохнула. Не орет. И не дерется. Дома она всегда чувствовала себя так, словно шла по канату, натянутому высоко над землей, откуда ее мог сдуть первый же порыв ветра.

От табачного дыма в кухне нечем было дышать. Лесли вспомнились времена, когда отец еще следил за хозяйством и по утрам ее будили запахи яичницы с беконом и свежезаваренного кофе. С тех пор прошло больше года.

Рен взгромоздил босые ноги на стол, заваленный рекламными проспектами, счетами, грязной посудой, заставленный пустыми бутылками из-под виски.

Лесли, жуя сухие хлопья, распечатала главные счета — за электричество и воду. Убедилась с облегчением, что по обоим отец заплатил вперед. Такое с ним порой случалось — когда везло за игорным столом или выпадало несколько дней трезвости. Вносил деньги вперед, спасаясь от неприятностей в будущем. Оставались, правда, счета из продуктовых магазинов и за кабельное телевидение, но их при необходимости оплачивала сама Лесли.

Сейчас такой возможности у нее не было. Лесли решилась сделать татуировку. Давно хотела, только не чувствовала себя готовой. Но в последние месяцы она только об этом и думала, так что тянуть больше не собиралась. Пометить свое тело, утвердить право собственности на него — ей нужно сделать этот шаг, чтобы выздороветь.

Остается подобрать рисунок.

Надеясь, что улыбка ее выглядит достаточно дружелюбной, она спросила у Рена:

— У тебя есть деньги на кабельное?

Он пожал плечами:

— Допустим. А что мне за это будет?

— Я не торгуюсь. Всего лишь спрашиваю, не можешь ли ты оплатить счет за этот месяц.

Рен глубоко затянулся и выдохнул дым ей в лицо.

— Нет, если будешь вести себя стервозно. У меня свои расходы. Не хочешь время от времени оказывать мне услуги и быть милой с моими друзьями, — он снова пожал плечами, — плати сама.

— Знаешь что? Мне кабельное телевидение не нужно.

Лесли встала и швырнула счет в мусорное ведро. К горлу подступила тошнота при одной только мысли о том, чтобы «быть милой» с его друзьями. Хоть бы кого-то из родных волновало, что с ней происходит!..

Если бы не уехала мама.

Но она уехала. Бросила их, предоставила Лесли разбираться с отцом и братом. Сказала: «Так будет лучше, детка». Кому? Поговорить с ней Лесли не могла, даже если бы захотела. Ни телефона, ни адреса мать не оставила.

Лесли покачала головой. Думать об этом бессмысленно. Сожаления о прошлом не изменят настоящего.

Она шагнула к выходу из кухни, но брат вскочил и сгреб ее в охапку.

Лесли застыла в его руках как каменная.

— Что? Снова месячные начались? — Рен засмеялся, довольный и своей грубой шуткой, и тем, что ему удалось разозлить сестру.

— Не твое дело. Забудь, что я...

— Расслабься. Я оплачу счет.

Он отпустил ее, и Лесли торопливо отстранилась, надеясь, что запах травки не успел пристать к одежде. Не хотелось бы, чтобы от нее разило на всю школу. Хотя отец Майерс, как ей иногда казалось, и без того прекрасно знал, что творится у нее дома.

Криво улыбнувшись, она буркнула:

— Спасибо, Рен.

— Все сделаю. Только помни, в следующий раз пойдешь со мной. Когда ты рядом, мне охотнее дают в кредит.

Он окинул ее оценивающим взглядом.

Лесли промолчала.